Не придерживался их и Кудинов. Он усадил рядом с собой Марту, которая была хорошо одета, весела, остроумна и очень внимательна к нему: подкладывала ему закуску, что-то шептала на ухо. Уже после второй рюмки она сказала ему «ты» и просто: «Игорь», и он сказал ей что-то в том же духе. Все быстро опьянели, повставали со своих мест — начались обычные споры-разговоры.
Кудинов предложил Марте прогуляться. Она согласилась. Обед, как сейчас помнит Игорь, был в ресторане «Прага». Они вышли из ресторана и пошли по Суворовскому бульвару. И когда они были у Никитских ворот, то на глаза им попалась афиша кино Повторного фильма. На афише был аляповато нарисован официант, стоящий с подносом у столика… Кудинов сейчас не помнит, какой фильм они смотрели и о чем он; не помнит он — досмотрели ли они его до конца, ибо он то и дело наклонялся к Марте, что-то говорил ей; Марта склонялась к нему, его губы касались ее волос, лица. Одним словом, они вели себя, как восемнадцатилетние.
Кудинов не помнит — провожал ли он ее или провожала она его. Помнит только, что он решил: Марта — это та самая женщина, которая ему нужна в жизни.
Кудинов совсем осмелел: он решил пригласить ее в мастерскую. Бывало, на обдумывание такого решения ему требовались две, а то и три бессонных ночи. Необходимо было представить всю встречу: как лучше уговорить, как повести себя в случае отказа и прочее. Ведь сколько он мучился и колебался с Эльвирой!
Но на этот раз Кудинов решил: будь что будет!
— Марта! — сказал он бодро, услышав ее голос в трубке.
— Да-а, это я… — с ленцой отвечала Марта.
— Здравствуй, моя добрая фея!
Она не сразу поняла в его словах улыбку.
— Фея?! — повторила Марта. — А кто это говорит?
— Человек, к которому вы постоянно благоволите. Одариваете своим вниманием.
— Я ко всем внимательна! — отвечала она.
— Нет. Не ко всем.
Тогда она снова с раздражением спросила, кто это?
Кудинов рассмеялся.
— Ваш раб, Марта… Игорь Кудинов.
Она разом переменилась:
— Игорь! Вот радость-то! А я как раз думала о вас.
— И что вы думали?
— В последний раз вы были так грустны, что не обратили даже внимания на мою новую прическу. А как вы сейчас?
— Малость нездоровится. Скучно. Вот сижу один в мастерской. Некому даже кофе сварить.
— Ну, что ж вы так?! А где же друзья — Леша, Славик?
— Друзья хороши, когда здоров.
Марта помолчала.
— Тогда я приду, — сказала она наконец. — Сварю вам.
— Вы шутите, Марта!
— Почему? Я всегда готова помочь больному. Непременно приду. Вот только закончу дела.
Марта пришла, осмотрела довольно мрачное помещение, освещенное настенными бра, и сказала:
— А знаете, мне тут нравится! — Присела с краю тахты, нога на ногу, и, доставая из пачки сигарету, добавила: — Только имейте в виду, Игорь Николаевич, я пришла. Но с условием: чтобы других женщин тут больше не было. Я хорошо знаю вашего брата. И вас знаю. И знаю, кто тут бывал до меня.
Кудинов ничем не выдал своего замешательства. Он выставил из потайного шкафчика, бывшего в стене, бутылку коньяку, рюмки и поставил все это на столик, пододвинутый заранее к тахте. Марта перехватила его взгляд, в котором была растерянность, и, закуривая, продолжала спокойно, словно разговаривала не с ним, а с собой.
— Я не настаиваю на своем условии. Воля ваша. Но так требует порядочность. Вы можете сказать: «нет!» — и я встану и уйду.
Кудинов был так поражен переменой в Марте, которую он считал вполне приличной девушкой, что не нашелся сразу, что и сказать. Игорь Николаевич подумал, что она не зря столько лет сидела у дверей высокого начальства. Она ждала своего часа. Она высматривала верную добычу. И она ее высмотрела!
Он взял бутылку с коньяком и подержал ее в руках. Для друзей в том же шкафчике припасена была бутылка водки, но он побоялся предложить ее Марте, и поэтому очень долго выбирал в магазине вино. Хотел было купить портвейна, но передумал: дешево, банально — Марта засмеет потом. Однако, когда Кудинов взял бутылку коньяка и наклонил ее, чтобы наполнить Мартину рюмку, она, дымя сигаретой, небрежно бросила:
— А попроще у вас ничего не водится?
И Кудинов принес бутылку водки, и, хотя после водки у него всегда болела голова, наполнил рюмки, и пил в этот вечер много, был весел и беззаботен.