— Ива-а-н! — кричала она.
Халима меня никогда не называла ни по отчеству, ни по фамилии, а только по имени: Иван.
Мы встречались; я брал ее под руку, и мы шли. Она все еще жила у младшей сестры, на Текстильной.
Халима уже сняла траур, и к ней мало-помалу возвращалась ее обычная энергия и жизнерадостность.
— Иван, милый! Ну, расскажи мне еще раз про Рахима! — просила она. — Как он там, мой мальчик, один, без меня?
И я — уже в который раз! — рассказывал ей о своем посещении клиники, о том, как я купил невероятный автомат, который при стрельбе выбрасывал из дула снопы пламени; как мы вместе с малышом учились стрелять; и как Рахим вдруг воскликнул: «Огонь! Вижу огонь!..»
— Огонь увидел, — вздыхала Халима. — Может, и правда восстановится зрение…
Однажды — я даже помню, где мы шли… Мы шли по Школьной улице — Халима вдруг остановилась и горячо сказала:
— Знаешь что, Иван. Я никогда и никого не ждала. А тебя жду. Каждый-каждый день жду!
Это, пожалуй, и все слова, в которых выражалась ее благодарность, отношение ко мне. Слова — дорогие для меня, но я сдержался, сделал вид, что не слыхал их.
— Как там поживает Умаров? — спросил я, надеясь, что Халима расскажет о том, как они готовятся к научной конференции.
— Ничего, жив Гафур Султанович. Что с ним станется?!
— Знает он, что Кочергин обратился в комитет сейсмостойкости?
— Наверное, знает. Мрачен, малоразговорчив. Даже со мной, — подчеркнула Халима. Она помолчала и продолжала через минуту-другую: — Когда люди упорствуют, всегда думаешь, что за этим стоит что-то очень важное: правда, сомнение, безопасность людей, которые будут жить в новых домах. А выходит, ничего такого нет. Не о надежности жилья думают они, а о какой-то чепухе. Сегодня захожу к Гафуру Султановичу — надо было согласовать в смете универсама стоимость отделочных работ. А у него Загладин сидит, главный наш инженер. Оба они знают, что я дружна с вами, но, даже зная это, не смогли оборвать разговор вовремя. «Все это хорошо — пять этажей вместо трех, — но куда мы будем девать лишние блоки перекрытий? Ведь каждая четвертая крыша окажется лишней…» О чем они пекутся?! — не унималась Халима.
Я, конечно, переживал — монтаж дома по улице Свердлова мы уже заканчивали, и меня очень волновало, каким ему быть: нормальной пятиэтажкой или домом пониженной этажности? Но внешне своего волнения не выказывал. Наоборот, я с напускной веселостью сказал ей:
— Шут с ними! Может, они не только крышу, но и шляпы свои не знают, куда девать!
Однажды узнаю, Кочергин приехал. И не один, а в составе целой комиссии, которую возглавляет заместитель председателя сейсмического комитета. У меня на объекте они не появляются. Думаю, раз не заходят, значит, я им не очень нужен. Успокаиваю себя, а сам, понятно, волнуюсь. Неужели и Кочергина они обработали? Не может быть! Надо знать начальника нашего треста: невысокого роста, лобастый, нос казанком, как у моего деда Макара. Федор Федорович ни одного твоего слова не примет так, на веру. А всегда: «Стой! Стой!» Или: «Как-как?!» И, попыхивая сигаретой, думает, прикидывает. Но зато уж если Кочергин в чем-либо убежден, то он ни перед чем и ни перед кем не остановится. Пробьет!
Халима мне докладывает: Кочергин и товарищи из комитета вместе с их начальником Умаровым заняты экспертизой. Каждый день с утра и до вечера осматривают крупнопанельные и блочные дома. Некоторые из таких домов дали трещины, но обрушений нет. Комиссия копает, вскрывает фундаменты, осматривает сварные швы. Думаю: пусть!
Иду как-то утром на объект, гляжу, кто-то расхаживает по монтажной площадке третьего этажа. Федор Федорович! Не ожидая, пока заработает подъемник, я бегом наверх. Прибегаю, а там уже прораб, ребята-монтажники. Кочергин здоровается со всеми, словно мы только вчера расстались. Отвел меня в сторонку и говорит:
— Кашу ты, сапер, заварил большую. Готовься и сам выступать на конференции.
— А где она состоится?
— Вон там! — Кочергин поднял руку над головой, и я понял, что разговор об этом перенесен в самые авторитетные инстанции.
Это мне понравилось. Чего я больше всего боялся? Боялся, что меня позовут в контору Умарова; Гафур Султанович будет сидеть на председательском месте, за столом президиума, а рядом с ним Кочергин и тот, из комитета. Они вверху, а я внизу, как студент-дипломник. И будет что-то вроде экзамена, который закончится проработкой. Но, когда я узнал, в каком доме состоится это совещание, не скрою, я струсил. Я решил сначала, что выйду на трибуну и скажу: «А-а, пошли вы!.. Стройте как хотите. Вон краснодарцы предлагают не укрупненные панели, а готовые комнаты из железобетона. Совсем готовые — с застекленными окнами, с обоями, с радиаторами. Ставьте эти коробки в ряд по всему городу — вот вам и готовое жилье!» Но Халима быстро меня успокоила, переубедила. «Там не Умаров будет хозяин, там разберутся», — уверяла она меня. Подумал я — и правда! Смешно теперь все это вспомнить. Как перепугался я…