— Ну ни хрена ж себе! — произносит он наконец.
Смотрит на Джейни. Берет ее за руку.
— Ни хрена себе. Чем я могу помочь?
Вместо ответа Джейни замирает, уткнувшись лицом в его шею. Стараясь не думать.
Но вечно так не простоишь.
_____
19.03
До дому гнать три часа. Кейбел сидит за рулем «бумера», который доверила ему капитан Комиски. По радио звучат какие-то плоские шуточки, потом по заявкам слушателей ставят «Bleecker Street» Дэнни Рейеса. Джейни не отрываясь смотрит на телефон, мысленно уговаривая Керри позвонить. Но телефон молчит.
Джейни связывается с приемным покоем больницы. Там сообщают, что больная по имени Доротея Ханнаган к ним не поступала.
— Может быть, с ней все в порядке, поэтому ее и не взяли? — предполагает Кейбел.
— А может, она уже в морге?
— Тогда тебе бы уже позвонили.
Джейни молчит, пытаясь понять, почему до сих пор не звонят из больницы и почему молчит Керри.
— Можно позвонить капитану, — говорит Кейбел.
— А толку-то? — не понимает Джейни.
— Ты что, она же полицейский начальник! Уж если кто и может раздобыть любую информацию, так это она.
— Это правда... Только я не... моя мама... Короче, я не хочу звонить капитану.
— Почему? Все узнаешь, успокоишься.
— Кейб...
— Правда, Джейни, позвони ей. Она точно знает. Да не стесняйся ты, она с радостью тебе поможет.
— Спасибо, не надо.
— А давай я ей позвоню?
— Нет. Послушай, я просто не хочу, чтобы она знала.
Кейбел раздраженно вздыхает.
— Как хочешь. Но я тебя просто не понимаю.
Джейни стискивает зубы. Отворачивается и смотрит в окно, чувствуя на щеках горячие, жгучие струйки слез. Ей ужасно стыдно.
— Послушай, — тихо говорит она, — я просто стесняюсь, что тут непонятного? Моя мама напилась до потери рассудка, выскочила во двор, орала там во весь голос. Господи, ну зачем нужно, чтобы про это узнали все на свете, включая капитана. Так уж вышло, что это часть моей жизни. Моей личной жизни. Мне от этого никуда не деться, но других это не касается. Есть вопросы, которые я обсуждаю с капитаном, а есть личные, и обсуждению они не подлежат — вот и все.
Кейбел молчит. Несколько минут по радио звучит болтовня диджея, а потом он подключает к автомобильной стереосистеме свой плеер. Машину обволакивают звуки хита Джоша Шикера1 «Feels Like Rain». Едва песня заканчивается и звучат первые аккорды следующей, он напрягается и торопливо отключает устройство. И то сказать, он ведь знает, что это будет песня «Good Mothers, Don't Leave!»2.
Они гонят через Мичиган на восток уже час, оставляя позади предзакатное ярко-оранжевое солнце. Машин на дороге немного. Джейни сидит, прислонившись головой к стеклу, и отрешенно смотрит на расплывчатые желто-зеленые пятна пролетающих мимо лесов и полей. С приближением сумерек ей даже померещился силуэт оленя на поляне, или это было лишь сухое дерево. Зрение ее часто подводит.
Она невольно задумывается о том, сколько раз ей еще доведется любоваться такими пейзажами, и старается запечатлеть в памяти каждую мелочь — на будущее. Когда у нее не останется ничего, кроме мрака и снов.
Она снова звонит в больницу. О Доротее Ханнаган по-прежнему никто ничего не знает. Джейни даже думает, что это добрый знак, если бы не странное молчание Керри.
— Куда же она подевалась? — ворчит Джейни, от отчаяния ударяясь затылком о подголовник.
Кейбел косится на нее.
— Ты о Керри? А разве она не говорила, что у нее мобильник сдох?
— Ну да, говорила вроде, что батарея садится. Но разве это единственный телефон на свете?
Кейбел задумчиво барабанит пальцами по подбородку.
— Думаешь, она помнит номер твоего телефона? Он у нее наверняка забит в быстрый набор.
— О черт! Я об этом не подумала. Точно ведь — быстрый набор.
— Тогда ясно, почему она не звонит. Ее телефон сдох, а номера твоего она не помнит. Поэтому и не звонит.
Джейни улыбается и вздыхает — озабоченно, но и с некоторым облегчением.
— Да. Скорее всего, ты прав.
— А ты не пробовала позвонить домой; вдруг твоя мама уже там?
— Пробовала. Никто не отвечает.
— А номер Стью у тебя есть? Или домашний номер Керри?
— Керри домой я уже звонила. Тишина.
— А Мелинде?
— Ага, правильно, — фыркает Джейни. — Для полного счастья мне не хватает только, чтобы эти снобы с Холма растрепали мою историю по всему городу.
Она снова отворачивается к окну.
— Прости за резкость, но сам знаешь, раньше такое уже бывало.
Кейбел улыбается в темноте, берет Джейни за руку, их пальцы сплетаются.
— Это ты прости, я не подумал, — говорит он и, помолчав, добавляет: — Но ты должна знать, что никто не думает о тебе плохо из-за этого. Ты же не можешь ничего сделать. Со своей матерью, я хочу сказать.