– А вы ногу не отобьете? – невольно забеспокоилась Мирослава.
– Нет, у меня тапки подкованные, – улыбнулся он во весь рот.
– Тогда ладно.
Стук продолжался не менее пяти минут, но больше никто из соседей не высунулся.
«Наверное, ушли на работу», – подумала Мирослава.
И вот за дверью послышалось шарканье ног, потом отборный мат.
– Ну вот, я же говорил! – обрадовался отзывчивый сосед. – Ленька проснулся! Сейчас гром и молнии метать будет, так что я сматываю удочки. Разбирайтесь с ним сами.
– Спасибо, – поблагодарила Мирослава.
– Да не за что. Если что, обращайтесь. – И сосед скрылся за своей дверью прежде, чем распахнулась дверь сапрыкинской квартиры.
Мирослава увидела сердитого парня с помятым лицом в расстегнутой пижаме.
– Кто это тут ломится с утра пораньше? – спросил он раздраженно.
Мирослава молча толкнула его в грудь, и Сапрыкин влетел в глубь квартиры.
– Эй! Ты кто? Грабительница? А где твой пистолет? – Он заржал так громко, что позавидовал бы конь в колхозной конюшне.
– Детектив Мирослава Волгина! – Она сунула ему под нос лицензию и тотчас убрала ее.
– И че?! – захлопал он глазами.
– Гражданин Сапрыкин Леонид Сергеевич?
– Не гражданин, а господин, – поправил он, пытаясь напустить на лицо солидность.
– Топай в ванную, господин, – усмехнулась Мирослава.
– Чего это сразу в ванную? – возмутился он. – Неизвестно кто такая и откуда, и в ванную! У тебя справка от венеролога есть?
– Иди быстро, иначе у тебя скоро будет справка от травматолога.
– Да зачем мне туда идти?
– Умойся холодной водой.
– Я не могу холодной! Я нежный! Могу простудиться.
Мирославе надоело с ним пререкаться, она затолкала его в ванную комнату, наклонила голову над раковиной и открыла кран с холодной водой. Сапрыкин отфыркивался, вопил благим матом и пытался вырваться, но его организм, ослабленный постоянными ночными распитиями алкоголя и другими «нехорошими излишествами», не мог оказать достойного сопротивления натренированному детективу.
– Все! Все! Я протрезвел! – наконец выкрикнул он. – Кофе хочу!
Она отпустила его.
– Где у тебя кухня?
– Там! – указал он.
– Ну, иди первым, – усмехнулась она, – а то в твоих джунглях недолго и заблудиться.
В коридоре было несколько дверей. Не иначе как любвеобильный отец выкупил для сыночка, по крайней мере, две квартиры и соединил их в одну.
По мнению же Мирославы, таких, как Леонид Сапрыкин, нужно было отправлять на перевоспитание в трудовой лагерь, который расположен на необитаемом острове. Только в таком месте ты или все научишься делать своими руками, или пропадешь.
– Вон она, кухня, – сказал Леонид и потопал прямо.
Оказавшись на кухне, он подошел не к плите и не к шкафчику, чтобы достать кофе, а к холодильнику.
Распахнув его, он спросил:
– Пиво будешь?
– Я не пью пива.
– Это еще почему?
– Как говорил великий Кант: «Пиво – пища дурного вкуса».
– Это еще кто такой? Заместитель вещателя Онищенко?
– Нет, это философ немецкий.
– Не слыхал. Но знаю, что все немцы пиво лакают в два горла.
– Предположим, не все. Но это не важно, – она захлопнула холодильник, – вари быстро кофе. У меня к тебе есть разговор.
– Да что ты ко мне с утра прилипла как банный лист к… – но увидев ее взгляд, он поперхнулся собственной слюной. А, откашлявшись, достал турку, налил воду и поставил ее на огонь. Потом поплелся к шкафчику за кофе, бормоча себе под нос: – Вот зараза, навязалась на мою голову.
– Чего ты там лепечешь? – спросила Мирослава.
– Утреннюю молитву.
– Ну-ну, молись поскорее, а то мне недосуг с тобой прохлаждаться.
– Ясно, что не до них, – «остроумно» пошутил он, не удержавшись, – тебе же кобелей надо.
– Сапрыкин, если ты не угомонишься, я применю к тебе спецмеры.
Он хотел спросить, что за спецмеры, но, вспомнив все статьи в интернете, где писалось о пытках в полиции, решил на всякий случай прикусить язык. Он молча сварил кофе. Налил себе и ей в красивые чашки с фривольными пастушками, грохнул на стол сливки, сахар и вчерашний бисквит.
Мирослава взяла чашку и подержала ее в руках, потом поставила на стол.
– Чего нос воротишь, – обиделся Сапрыкин, – кофе я хорошо варю.
Мирослава кофе не любила, но все-таки решила попробовать. Он и впрямь был хорош.
– Хоть что-то умеешь делать на отлично, – сказала она.
– А то! – Сапрыкин расправил плечи и выпятил грудь.