Прощание славянки

Характер Путина, мне кажется, понятен. Сухой прагматизм, лицемерие плюс элемент советского маниакала. Ему мало власти, мало денег. Он воюет с западными ценностями, он восстанавливает атмосферу совка с поправкой на латиноамериканскую диктатуру и муссолиниевский корпоративный режим. Путинский характер лучше всего понимается (и вообще характер даже самого современного гэбэшника) из одного стихотворения Галича о Черном море. Вот представьте себе 1958 год, уже после XX съезда. Энкавэдэшник вышел на пенсию и поехал на курорт.

Получил персональную пенсию,
Заглянул на часок в «Поплавок»,
Там ракушками пахнет и плесенью,
И в разводах мочи потолок.
И шашлык отрыгается свечкою,
И сулугуни воняет треской…
И сидеть ему лучше б над речкою,
Чем над этой пучиной морской.
Ой, ты море, море, море, море Черное,
Ты какое-то верченое-крученое,
Ты ведешь себя не по правилам,
То ты Каином, а то ты Авелем!
И по пляжу, где б под вечер по двое,
Брел один он, задумчив и хмур:
Это Черное, вздорное, подлое
Позволяет себе чересчур.
Волны катятся, чертовы бестии,
Не желают режим понимать!
Если б не был он нынче на пенсии,
Показал бы им Кузькину мать!
Ой, ты море, море, море, море Черное,
Не подследственное, жаль, не заключенное,
На Ингу б тебя свел за дело я,
Ты из Черного стало б белое!
И в гостинице странную, страшную,
Намечал он спросонья мечту —
Будто Черное море под стражею
По этапу пригнали в Ингу.
И блаженней блаженного во Христе,
Раскурив сигаретку «Маяк»,
Он глядит, как ребятушки-вохровцы
Загоняют стихию в бардак.
Ой, ты море, море, море, море Черное,
Ты теперь мне по закону порученное!
А мы обучены этой химии —
Обращению со стихиями.
И лежал он с блаженной улыбкою,
Даже скулы улыбка свела…
Но, наверно, последней уликою
Та улыбка для смерти была.
И не встал он ни утром, ни к вечеру,
Коридорный сходил за врачом,
Коридорная Божию свечечку
Над счастливым зажгла палачом…
И шумело море, море, море, море Черное,
Море вольное, никем не прирученное,
И вело себя не по правилам
И было Каином, и было Авелем!

Вот что лежит на дне путинской души.

Но никакого «счастья битвы», в отличие от Сокола А.М.Горького (фирма!) мы в ДС уже не испытывали. Мы разуверились в народе и остались при наших 5 % «немногих, немногих, но верных друзей». Вместо энтузиазма неофитов мы стали испытывать гордую усталость профессионалов, которые не могут победить, но и не сдаются. «Нас осталось мало, мы да наша боль, нас немного и врагов немного, живы мы покуда, фронтовая голь, а погибнем — райская дорога». Путин, конечно, Дракон, но мы не Ланселоты. Мы не можем победить, и никакие подпольщики-кузнецы не принесут нам ковер-самолет и меч-кладенец. А Дракон умен, и он даже не стал нас жрать или испепелять, просто прошел мимо. Пренебрег. К тому же мы потеряли улицу, потому что некоторые обезумевшие от отчаяния демократы прикормили разную красно-коричневую нечисть вроде АКМ или лимоновцев, и протестовать на площадях из-за свастик и серпов и молотов стало невозможно. Когда враги набиваются в друзья — это самое страшное. Мы не хотим потерять наши идеалы и наши ориентиры.

Значит, благодаря иным слабоумным товарищам мы получили Второй фронт. Красно-коричневые добивают жалкую российскую демократию с другой стороны, в четыре руки с Путиным. Мы искали Герцена в Березовском, а нашли только прожженного политикана, который готов брататься с коммунистами и фашистами, только бы отомстить Путину как личному врагу, а мораль у них одна: нравственно то, что полезно. Березовский разрушил «Либеральную Россию» и создал условия, при которых чекисты получили алиби, убивая Сергея Юшенкова. «Яблоко» покатилось под Кремль, а СПС уродовал на выборах свою тройку по указке из того же Кремля, предав и Владимира Рыжкова, и Ирину Ясину. Значит, часть партии во главе с Надеждиным прижалась к власти, а другая часть пошла на сотрудничество с лимоновцами и другими красными. Мы остались одни. Но не в начале перестройки, а уже после ее провала. Что ж, «укрепим свой дух на скале Вечности, чтобы силы ада не расшатали его».