Перезвонил.
– Привет, друг. Ничего, что поздно?
– Да, Аркадий, не видел твой входящий. Поздно пришёл, вот перезвонил. Ты чё звонишь, случилось что?
– Матвей, у меня Сонька сбежала, в смысле ушла от меня. Вот звоню узнать, может она у вас.
Матвей присвистнул, помолчал:
– В доме Софии нет, если, конечно, её не спрятали в погребе. Сейчас у Лили спрошу.
– Я спрашивал по ватсапу у Лили. Она сказала что знает где Соня, но мне не скажет. Я, понимаешь, не ожидал от собственной жены такой принципиальности. Подумать не мог, что она реально уйдёт из дома.
– Аркадий, что случилось у вас, почему Соня ушла?
– Я на бабе спалился. Ума не приложу как, но спалился. Причём, на такой мелочи! У меня всего то пару раз в жизни было. А эта новая бабёнка - случайная. Понятия не имею, откуда взялась. Причём, я её в дверь, она, сука, в окно лезет. Ну не драться же с бабой.
– Измена для женщин не мелочь. Для них это армагеддон и я тебе так скажу. Соню нужно найти. Кто знает, что ей в голову взбредёт. Не хватало, чтоб мы её потом в лесу в четырёх мешках нашли.
Я похолодел. Мысль о том, что с Соней может что то случится - мне в голову не приходила, я просто хотел знать где она. А вот теперь у меня под коленями стало пусто.
– Приезжай, Аркадий. Я попробую разговорить Лилю.
Я зайцем заметался по дому. Меня обуял ужас за мою девочку. На самом деле, где она. Я ведь даже не могу защитить её от опасности, помочь. Чёрт, какой же я кретин. Выскочил к машине, ехал не разбирая дороги.
Из посёлка до Матвея надо было пересекать западную часть города, охереть, народ не спит. Ночные пробки - это только в мегаполисе можно увидеть. Примчался к Матвею, меня ждали. Он открыл дверь, приложил палец к губам:
– Сын капризничает, Лиля укладывает его. Заходи.
Я прошёл в гостиную, Матвей прикрыл за нами дверь.
– Ты чего такой напряженный, Аркаша. Не боись, найдём мы Соню. На, кофе пока выпей. Покрепче тебе сварил.
Я залпом отхлебнул густую черноту из фарфоровой чашечки: кофе был прям бальзам на душу. Отставил чашку:
– Накосячил я сам не понимаю как.
– Бывает.
– Я и не знал, что такой косяк вырастет в грандиозный скандал. Тем более, что у меня даже любовницы нет и я, клянусь, считал себя нормальным семьянином. А сейчас чувствую себя нашкодившим школьником.
– Понимаю. С бабами так не просто. Я ведь тоже, пока сын не родился мало чего понимал.
Матвей поставил чашку с кофе, навалился грудью на стол:
– Появился малой, так я теперь на Лилю как на икону смотрю. Как ей удалось моё счастье выносить, как она с ним сейчас справляется, ума не приложу. Смотрю на неё и такая меня нежность охватывает, прям не знаю куда руки деть, так бы и сграбастал её от счастья, от благодарности.
Вошла Лиля, Матвей замолк, я встал:
– Здравствуй, Лиля.
– Здравствуй, – она села за стол напротив меня рядом с Матвеем.
– Лиля, я виноват перед Соней, мне надо разобраться, поговорить с женой. Скажи, где она.
– Не скажу.
Лиля воинственно смотрела мне в глаза. Меня передёрнуло. Что значит не скажу.
– Ей может грозить опасность, её могут обидеть. И вообще, у неё есть дом, муж. Она должна быть дома.
– Я не знаю, кто и что из вас должен, Аркаша. Вот я точно тебе ничего не должна. Сонечке я обещала, что не расскажу где она.
– Лиля, дай мне шанс всё объяснить жене. Я переживаю за неё. Нам надо разобраться между собой, понимаешь…
– Нет.
Повисла тишина, я чувствовал как от бессилия у меня надуваются вены на лбу, колошматит азбукой Морзе в мозгах и темнеет в глазах: какие же эти бабы упрямые.
– Лиля, – Матвей положил руку на спинку её стула:
– Давай, ты передашь Соне, что Аркадий хочет переговорить, ищет её, волнуется. А Соня сама примет решение. Давай?
Лиля помолчала, наклонив голову сидела не глядя на меня. Потом тяжело вздохнула, посмотрела на меня:
– Я попробую.
Она вышла из комнаты, мы с Матвеем перекинулись взглядами, Матвей пожал плечами:
– Сам не ожидал, что у них такое свирепое братство.
Я ждал возвращения переговорщицы, секунды грохали в голове треснутыми колоколами.
Бум, бум. Приглушённый свет от лампы под тканевым абажуром проливался жёлтым, тёплым пятном на скатерть, тускло грел бока пустых чашек из под кофе. Мне вдруг стало мало воздуха, затопило такое сожаление.
Дурак, кретин! Блять! Сижу в чужом доме горемыкой вместо того чтоб смотреть на спящую после моих ласк жену и наслаждаться счастьем. Чего мне, козлу не хватало. Дом полная чаша. Стерильная чистота.
Красавица жена порхала бабочкой. Как она встречала меня – всегда улыбчивая, глаза горели, она вся светилась. Платьице как на куколке. Она ведь любила меня, идиота, а я это принимал как должное. И всё это разлетелось вдребезги из за меня.