- А как вы назовете вашу крошку? - поинтересовалась акушерка.
- Не знаю. Может быть, Виолой.
- Очень мило!
- Нет, наверное, Бьянкой. Да, именно так. Скажите, а мне уже можно вставать?
Акушерка посмотрела на неё и хитро прищурилась.
- Вы у себя дома, мадам, не так ли? Так вот, я должна вам сказать, что нужно оставаться в постели не меньше суток, но ведь я сейчас уйду, правда?
- Не забудьте зонт, чтобы не пришлось возвращаться, как вчера, стараясь быть любезной, произнесла Жанна.
Акушерка посмотрела на неё широко раскрытыми глазами.
- Зонт, мадам? Я никогда не ношу зонт зимой.
Когда акушерка ушла, Жанна вылезла из постели, подошла к окну и увидела выбеленные снегом крыши Парижа и сказочно красивое дерево возле своего дома. Такие деревья она видела лишь однажды, в Альпах, и в ней слабо шевельнулось то ощущение красоты и чистоты, которое она испытала тогда. Шевельнулось и заглохло. Там, в Альпах, рядом со снегом были цветы и зелень, а здесь - серые городские стены.
Она подумала, что нужно было бы спуститься на кухню и проверить, все ли там в порядке, но тут же почувствовала огромную усталость и непреодолимое отвращение. Да и присутствие Люси её смущало.
Жанна снова забралась в постель и провела там в полудреме весь день. Люси работала. Она редактировала какую-то книгу, и Жанна иногда просыпалась от звука переворачиваемой страницы, а потом снова засыпала. Но когда начало темнеть, она почувствовала некоторые угрызения совести.
- Тебе, наверное, пора домой? - виновато спросила она. - Я уже почти в порядке.
- Скоро поеду, - отозвалась Люси. - Как только приедет Жак, чтобы сменить меня тут...
- Не надо! - сказала Жанна резче, чем ей хотелось бы. - Со мной все будет хорошо. Пусть он просто отвезет тебя домой.
- Но должен же здесь кто-то побыть первое время, - нерешительно возразила Люси. - Ведь ещё и суток не прошло...
- Жаку это вряд ли понравится.
- Еще как понравится! - отрезала Люси, которая всегда становилась очень категоричной, если дело касалось её супруга. - Возьмет с собой какую-нибудь книгу, только и всего.
- А про себя будет ругать меня, - упрямо сказала Жанна. - Я это почувствую и тоже начну нервничать. Лучше мне остаться одной.
- Всем время от времени нужно побыть в одиночестве, - философски заметила Люси, собирая свою работу. - Но есть моменты - рождение, смерть, болезнь, - когда это неразумно.
- Никогда не стремилась быть разумной! - отпарировала Жанна.
- Ты слишком уж носишься со своим одиночеством, - сказала Люси. - Ты им просто испорчена. И подумать только...
Она не договорила и поторопилась выйти из комнаты, поскольку сама испугалась такого интимного замечания со своей стороны. За двадцать с лишним лет дружбы с Жанной она ни разу ещё не позволила себе ничего подобного. Но с другой стороны, никогда они ещё не оказывались в таких обстоятельствах, как на этот раз.
В пять часов вечера приехал Жак и привез коробку с салатом из кулинарии.
- А вот и наш ужин, - сообщил он Жанне.
- Прекрасно, - отозвалась та, ненавидя себя за неумение по-настоящему выразить благодарность.
Точнее, за то, что испытывала замешательство и неловкость из-за того, что её одиночество нарушено, а она вынуждена играть роль беспомощного инвалида и от кого-то зависеть. Впрочем, и Жак явно чувствовал себя не в своей тарелке. Жанна внезапно испытала чувство острой паники и была рада, что Люси и Жак вышли из комнаты: в одиночестве ей было значительно легче справиться с собой и своими нервами.
Потом она покормила дочку, убаюкала её и лежала, наблюдая, как часовая стрелка медленно ползет по циферблату. Еще несколько часов - и можно будет провалиться в благословенный сон...
- Я больна, - прошептала Жанна, стараясь прогнать тревогу. - Это просто такая болезнь. Мне все почудилось...
Но она прекрасно знала, что никакой болезни тут не было.
- У тебя все в порядке? - спросил её Жак, возникая в двери спальни.
- Конечно, - вымученно улыбнулась она. - Что со мной может случиться? К тому же я уже совсем оправилась...
- Люди не должны быть одни, - заметил Жак, прислонясь к притолоке. Это неправильно. Я здесь для того, чтобы поддержать тебя.
- Можно подумать, тебе больше нечего делать, - язвительно заметила Жанна.
Но Жак не захотел с ней спорить, просто отрицательно покачал головой. Тут пришла акушерка, не та, которая была утром, а другая, её помощница. Она приняла Жака за мужа Жанны, отца новорожденной, и обращалась к нему соответственно, а он и не думал её поправлять. Возможно, ему просто было лень распутывать этот клубок недоразумений. Жанна подумала, что такой человек, в принципе, может даже жениться на ком угодно, лишь бы не вступать в лишние дискуссии и выяснение отношений.
Когда акушерка ушла, а ребенок заснул, Жанна открыла книгу и попыталась сосредоточиться на чтении. И тут же услышала шаги Жака: он поднимался наверх. Жанна внутренне вся сжалась - именно этого она больше всего и боялась: вынужденного общения, но заставила себя слегка улыбнуться. Жак принес с собой бутылку виски и сифон с содовой водой, и на сей раз не остановился в дверях, а сел в большое кресло возле кровати.
- Можно посидеть с тобой?
- Конечно, - ответила Жанна с вымученной улыбкой. - Только я хотела бы почитать...
- Нет проблем. Люблю смотреть на читающих людей. Выпьем?
- Боюсь, мне не стоит.
- Ну и ладно.
Она упрямо не поднимала глаз от книги, но через несколько минут Жак снова нарушил молчание:
- Внизу холодно, поэтому я пришел сюда.
- Да, все отопительные приборы перенесли сюда, чтобы малышка не замерзла. Но можно переставить электрический камин в гостиную. Здесь и без того жарко.
- Очень жарко. Но мне это нравится.
- Ну, так оставайтесь.
Жак и не думал уходить. Когда минут через десять она украдкой посмотрела на него, то увидела, что он сидит в кресле с таким видом, будто занят чем-то необыкновенно важным. Получалось это вполне убедительно.
- Пойду приготовлю ужин, - вдруг заявил Жак.
Жанна кивнула:
- Очень мило с твоей стороны. А я, пожалуй, пойду в ванную.