Шарлотта влюбилась. Влюбилась давно и безнадёжно. Впрочем, всё дело было в том, что влюбилась она совершенно не в того, в кого следовало бы.
Фентор был всеобщим любимцем. Первый охотник, молодой, недавно закончивший курсы, он, в обход всех правил и устоев, всего здравомыслия, перепрыгнул ступень «помощник охотника» и сразу же стал сам Охотником, и мгновенно выбился в лидеры. Он умел очаровывать! Наставники дали ему дорогу, помогли стать лучшим, старейшины Церкви простили дерзковатые шуточки, снисходительно улыбнувшись:
–Молодость!
А девушки из числа помощниц, целительниц, портних, кухарок и прислужниц разной масти, в большинстве своём забывали как дышать, когда сталкивались с Фентором – так поразительно он действовал на них! и Фентор, конечно, знал свою власть. Но в сердце не имел привязанностей и развлекал себя тем, что иногда, по хорошему настроению, улыбался то одной, то другой девице, и наслаждался мгновенным её смущением, упивался внезапным трепетом и буйствовал, ощущая загорающуюся надежду. Надежду, которой не было суждено сбыться, которая должна была остаться ноющей занозой или шрамом, если Фентор слишком уж увлекался.
Фентор был любимцем охотников, которые искали с ним дружбы, поддаваясь его врождённому умению влиять и увлекать людей. А вот Базир не искал. Он ненавидел Фентора. От зависти ненавидел. Всё, что было достигнуто Базиром, явилось следствием его труда и упорства, а Фентору всё, и даже большее, далось лишь за какое-то врождённое неуловимое разумом качество, за умение очаровывать, за навык располагать к себе одним присутствием. И теперь Базиру, уже смирившемуся с несправедливостью жизни, проникшей даже за стены Церкви, пришлось столкнуться с новым ударом: его сестра, как и многие, влюбилась в этого выскочку, в этого удачливого мерзавца Фентора!
–Нашла время! – Базир даже обозлился. – И нашла в кого! Война, маги с ведьмами союз заключили, а ты!
–Знаю, – голос Шарлотты был убитым и выцветшим. Сестра терпеливо сносила все упрёки Базира, считая их справедливыми. И сама Шарлотта давно ощущала на фоне брата свою неправильность и слабость, ей казалось, что она – ничтожество. Её брат блистает, добивается, мечтает, недавно прорвался в запретную секцию архивов за редкими документами и книгами, а она?..
А она влюбилась! И в кого? Когда?
–Лучше бы училась хоть чему-нибудь! Или, если не можешь, ушла бы в работу. Так нет же, война, а ей в голову любовь пришла!
–Всё верно, – согласилась Шарлотта, – но что делать я не знаю. Не умею и не смогу справиться.
–Тьфу! – Базир скривился. – Не хочешь справиться! Это всего лишь сердце. Голос ума должен встать над ним. Разум рождает волю, воля сковывает сердце. Не будь дурой и возьми себя в руки!
–Давай уедем? – Шарлотта решилась взглянуть на него. – Брат мой, давай уедем? Найдём себе другое место, попросимся в другое отделение Святой Церкви?
Базир задохнулся от гнева:
–Что?! Из-за за того, что он…нет, из-за того, что ты, ты! Не можешь справиться ни с чем в своей жизни, я должен начинать всё сначала?
Шарлотта уронила голову на грудь, слёзы заблестели на её щеках. Базира это отрезвило. Он неловко коснулся плеча сестры, сказал, стараясь быть мягче:
–Ну-ну…всё образуется, как-нибудь образуется.
***
Величайшая ложь – вера в «как-нибудь». Как-нибудь они решат всё без меня. Как-нибудь я найду выход. Как-нибудь образуется. И даже если средств к этому призрачному «как-нибудь» уже не осталось, оно всё равно где-то живёт в уме, и травит ложной надеждой, замутняя сознание и, не давая делать самостоятельные движение на пути к спасению и исправлению.
Между тем «как-нибудь» имеет два толкования: время всё излечит или кто-то придёт и решит, сделает, исполнит за тебя. И неважно насколько физическое воплощение имеет этот кто-то, иногда хватает и вмешательства незаметных и куда более опасных сил.
Как-нибудь не образовалось для Шарлотты. Нет, наступил момент, когда она вдруг засияла, запорхала, и даже начала петь за работой, которая казалась ей самой прекрасной в мире. Базир тогда был занят подготовкой к аттестации, которая должна была позволить ему стать Охотником, и на перемены в ней не отреагировал. Коротко нахмурился, но вдаваться в подробности не стал.
Затем ликование сменилось днями тревоги. Шарлотта побелела, потеряла аппетит и сон. Базир возвращался после утомительного дня домой, рассчитывая что-то перекусить, а затем засесть за учебники, так как до аттестации оставались считанные дни, а Базир путался от усталости в защитных формулах.