Они встретились у стола и остановились, держась за руки, поток горячих чувств готов был затопить их обоих. Потом Ноа чуть отступил назад, чтобы заглянуть ей в глаза, и, опять приблизившись, нежно поцеловал в губы. Тяжкое бремя одиночества спало с их плеч, в поцелуе и объятии они вновь обрели то, что потеряли. Она обвила его шею руками, и он крепко прижал ее к себе. Их сердца бились в унисон, одно против другого, глаза были закрыты, они растворялись в блаженстве воссоединения. Поцелуй их был продолжителен, жар его увеличивался, губы разомкнуты, языки соприкасались. Легкий стон вылетел из ее горла, и он еще крепче сжал ее в объятиях. Сдержанность исчезла, уступив место страстной жажде их тел после стольких месяцев разлуки. Он тоже издал звук, глубокий и низкий, страстный конец агонии.
Потом их охватило желание излить свои чувства в потоке слов.
- О Ноа, я люблю тебя, я так скучала по тебе, чувствовала себя такой осиротевшей.
- Я тоже люблю тебя. Скажи мне это еще раз.
- Люблю тебя, Ноа.
Он опять обнял ее, оторвав от пола.
- Я не думал, что услышу от тебя эти слова еще раз.
- Я была такой упрямой, не желая произносить их. Я очень об этом сожалею, Ноа, и я люблю тебя. Только никогда не думала, что это все так тяжело.
- Или так прекрасно.
- Или так ужасно.
- Или так тоскливо. Сто раз в день я заставлял себя не проходить мимо твоей редакции.
- А я все время глядела в окно, в надежде увидеть, как ты проходишь мимо.
- А когда мы встречались на тротуаре, мы делали вид, что не знаем друг друга.
- Никто не хотел иметь дело со мной.
- Со мной тоже. Я был зол на весь мир.
- Я придиралась ко всем, стала такой раздражительной и мелочной. Я отпугнула Патрика своим характером и теперь очень сожалею об этом. А бедный Джош?.. Я обращалась с ним не лучшим образом. Все было не так, когда мы расстались.
Они снова поцеловались, не сдерживаясь более и не боясь своих чувств. Он слегка откинул назад ее голову.
- Я не желаю больше испытывать то, что мне пришлось в недавнем прошлом, - заявил Ноа.
- Я тоже не хочу.
Они впились глазами друг в друга, ее ноги, обутые в темно-бордовые ковровые тапочки, были зажаты его ногами в потертых коричневых ковбойских сапогах. Он стал нежно гладить ее волосы на висках.
- Что ты сейчас чувствуешь? - спросил он.
- Как будто я долгое время находилась под водой и вынырнула набрать воздуху.
- А что еще ты чувствуешь?
Откинув назад голову, она произнесла сдавленным голосом:
- Я хочу тебя.
Руки его застыли.
- Я сейчас сделаю кое-что. Не бойся. - Он взял ее на руки и скомандовал: - Погаси лампу.
Она протянула руку и повернула медный винт на лампе. Комната погрузилась в темноту. Потом опять обняла его за шею. Он подошел к качалке и осторожно опустился на нее, посадив Сару на колени и перекинув ее ноги через подлокотники.
- Произнеси мое имя, - шепнул он.
- Ноа.
- Еще раз.
- Ноа.
- Да, Ноа... И Ноа все еще хочет жениться на тебе. - Он стал слегка раскачиваться, нежно гладя ее волосы одной рукой, а другой лаская спину и шею под волосами. Он целовал ее в губы, легко и нежно, продолжая начаться, прикасаясь губами к ее щеке, лбу, подбородку. Он ласкал ее, чувствуя, как голова ее запрокидывается и волосы приятно согревают его левую руку. Он слегка прикоснулся к ее груди, этой прекрасной находке в темноте, и почувствовал, как она задержала дыхание.
- Люблю тебя, Сара, - прошептал он. Он почувствовал, как все тело ее начало трепетать. Трепет передался его руке, продолжавшей ласкать ее грудь. Она пробормотала что-то, но он не понял, да и нужны ли были слова... Она положила свои руки на его руку и крепко прижала к себе. Потом подняла голову, поднесла его руку к губам, поцеловала и опять прижала к своей груди. Она закрыла глаза и застыла, а его руки ласкали все ее тело. Его губы нашли ее полуоткрытый рот, из которого вырывалось ароматное дыхание.
- О-о-о, Ноа.. - прошептала она, когда он оторвался от нее.
Он прижал ее к своему плечу, лоб ее лежал на его подбородке. Качалка возобновила легкое движение.
- О Ноа... - повторила она.
Он улыбнулся в темноте и продолжал раскачиваться.
- Ну, так ты выйдешь за меня замуж, упрямая женщина?
- Да, выйду, ты - неисправимый человек.
- Я не пойду к Розе.
- Я и не думаю, что тебе придется это делать.
Он перестал раскачивать кресло и поцеловал ее спокойно и нежно. Казалось, этим легким поцелуям не будет конца.
- Я ведь видел брошь - знак нашей помолвки - на столе в кухне?
- Да, это была она.
- Надо зажечь свет, чтобы найти ее?
- Не надо. Я отыщу ее и в темноте.
Она соскочила с его нолей и нащупала брошь на столе. Схватив ее, она приняла прежнее положение и приколола ее к кофточке, прямо против сердца.
- Вот так. Теперь все на своем месте.
- Посмотрим, - прошептал он. Нащупывая брошку, он прикоснулся к Сариной груди.
Прошло несколько минут в молчании.
- Ноа... - прошептала она.
- Угу...
Они продолжали раскачиваться, и оба желали, чтобы Адди и Роберт никогда не возвращались.
- Как прекрасно я себя чувствую.
Он удовлетворенно хмыкнул.
Церемония их бракосочетания состоялась в канун Рождества в пять часов дня. Ее быстро провел Бертл Матесон в присутствии двух свидетелей - Адди и Роберта. На Саре было простое платье из атласа цвета слоновой кости, сшитое Адди, в руках маленькая библия, украшенная лентой того же цвета. Причесала ее тоже Адди, подняв волосы кверху в стиле "помпадур модерн" и украсив их маленькой веточкой мелкозернистого жемчуга. Губы ее были впервые в жизни накрашены коралловой помадой.
Ноа надел черный костюм с двубортным жилетом, который он купил несколько месяцев назад специально для этого случая. К нему - белую рубашку с широким воротничком и черный галстук, завязанный свободным узлом с длинными концами.
Затем все четверо поужинали в доме Адди и Роберта с шампанским и праздничным тортом, испеченным по этому поводу Эммой, которая с пониманием отнеслась к тому, что событие будет носить сугубо семейный характер, и не обиделась, что ее не пригласили.
- Делай так, как считаешь нужным, Сара, - заметила она. - И да будет благословен этот день.
На пути домой Сара думала: "Да будет благословенна ночь. Пожалуйста, о, пожалуйста, пусть будет так, как надо..."
Дом, в котором им предстояло жить, был, насколько она помнила, простым и меблированным только частично. Войдя в кухню, она воскликнула:
- О, как здесь тепло!..
- Да, я нанял Джоша, чтобы он протопил печь.
- Ты так внимателен, Ноа! Спасибо.
Он зажег лампу, подошел к ней и помог снять пальто. Повесил его и свое пальто и шляпу и подошел к ней.
- У меня есть еще один сюрприз для тебя. Идем. - Он подал ей руку, взял в другую лампу и повел вверх по лестнице в спальню. Посторонившись, он пропустил ее вперед. В углу комнаты стояла ароматная елка. Она была поставлена в ведро с песком и украшена фигурками, вырезанными из картона, и красными восковыми свечками.
- О-о-о, Hoa! - воскликнула она в восторге. - Когда же ты успел?
Она приносила в дом свои вещи, и елки тогда не было.
- После твоего ухода. Я поручил Джошу найти елку и принести ее сюда.
- Пахнет потрясающе. Давай зажжем свечи.
- Конечно. Но я сперва принесу воды на всякий случай. - Он поставил лампу на туалетный столик, взял кувшин и сказал: - Сейчас вернусь.
Она огляделась, приложила ладони к щекам и посмотрела на кровать, стараясь быть спокойной.
Ноа вернулся через пару минут с полным кувшином и спичками. Он зажег одну о подошву и поднес ее к фитилькам десяти крошечных свечек. Тени от веток заплясали на потолке и стенах. Они молча смотрели на язычки пламени, на их отражение, потом Ноа повернулся к ней и тихо сказал:
- Счастливого Рождества, миссис Кемпбелл.
Она посмотрела ему в глаза и ответила:
- Счастливого Рождества, мистер Кемпбелл.