Адам с грустью смотрел ей вслед. Ребенок, который еще сам пахнет молоком, не должен брать на себя обязанности взрослого человека и нянчиться с другим малышом.
Через некоторое время он сам поднялся с кресла, надел свитер и присоединился к ней.
На плите стоял ковш с водой, а сама Дебби сновала вокруг стола.
— Что сегодня готовить? — подняв черные ресницы, спросила она.
— Может, поджарить хлеб? — улыбнулся он. — Сиди, я сам справлюсь.
Жареный хлеб был для них обычной едой, причем не только на завтрак. Однако, несмотря на это, Дебби все равно советовалась с ним каждое утро, создавая для себя видимость выбора. Наверное, ей было проще думать, что они едят только постные гренки, потому что сами так хотят, а не потому, что у них больше ничего нет.
Дебби стала смазывать ломтики хлеба маргарином, а Адам зажег плиту и поставил сковороду на огонь. Это был уже привычный для них утренний ритуал.
Через некоторое время по полу зашаркали крохотные ножки Мэтью — он проснулся последним и присоединился к ним на кухне. Когда Адам отвернулся от плиты, чтобы поцеловать сына, Дебби спрыгнула со своего стула и заменила его на посту повара. Она всегда старалась помочь ему, даже если знала, что он может справиться сам. Вероятно, ей хотелось заменить маму, которую их семья потеряла всего два месяца назад.
Адам все еще был сбитым с толку и дезориентированным человеком, которого бросили посреди незнакомого города. Выражение, конечно, было образным — на самом деле он прожил в Торонто почти всю жизнь. Эта квартирка пока что принадлежала им, и хотя бы за это не приходилось переживать — никто не смог бы выселить их отсюда весь ближайший год. О том, что будет после, Адам старался не думать.
Мэтью вскарабкался на свой стул и сложил ручки на столешнице, с любопытством глядя на сестру и отца. Потом провел ладошкой по своей неумытой мордашке и спросил:
— Кто меня умоет?
Дебби передала вилку Адаму, предварительно перевернув наполовину поджаренный ломтик хлеба на сковороде, а затем сняла с плиты ковш с горячей водой и налила немного в эмалированную чашку. Потом она подтащила стул к единственному навесному шкафу и, взобравшись на него, вытащила завернутый в бумагу кусочек мыла и сероватое полотенце. Мэтью уже выпрямился на своем месте, стараясь сохранить спокойное выражение лица. Он совсем недавно научился переносить утреннее умывание без слез и обид, и страшно гордился этим. Адам посмотрел на мыло и вздохнул: совсем скоро придется покупать новое, а денег на это нет. Он даже не знал, сможет ли купить еду на завтрашний день, не говоря о мыле или зубном порошке.
Когда Дебби сливала воду из чашки, Адам уже закончил поджаривать хлеб, и теперь занимался чаем.
«Сегодня мои дети едят хотя бы хлеб, и я должен быть благодарным даже за это», — наблюдая за своими малышами, грустно подумал он.
— Папочка, ты сегодня тоже уйдешь? — глядя на него проницательными черными глазками, полюбопытствовал Мэтью.
— Да, сынок, мне придется уйти.
— Дебби вчера сказала, что сегодня воскресенье. Сегодня никто не работает.
— Я должен уйти, — с тяжелым вздохом сказал Адам. — Но я очень хотел бы остаться.
Через три дня, выгребая из огромной печи золу и разбирая угли, Адам услышал, что на одной из окрестных ферм нужна мужская помощь — под тяжестью снега упала крыша большого свинарника, и ее нужно было восстановить в самое ближайшее время. За срочность и скорость обещали семьдесят пять долларов. Он наскоро вытерся фартуком и выскочил во двор через заднюю дверь.
— Парень, ты чего это? — сегодняшний работодатель с любопытством уставился на него. — Работа закончилась?
Адам сцепил руки и опустил голову, стараясь выглядеть как можно смиреннее:
— Я услышал о том, что вам нужны еще рабочие. Я мог бы вам помочь.
— У тебя же дети, — с сомнением заметил мужчина.
— Да, но я могу оставить их с кем-то другим.
— Смотри сам. Иди и работай, если до сегодняшнего вечера ты себя покажешь с лучшей стороны, тогда я подумаю.
Он лишь кивнул и вернулся к своей печи. Слишком много неопределенности. Удастся ли проработать до конца дня и сохранить шансы на новую работу? Не подыщет ли работодатель кого-нибудь из знакомых? Семьдесят пять канадских — хорошие деньги. С кем он оставит детей? Сколько дней займет работа? Как далеко находится эта ферма?
Адам вытер нос рукавом, стирая с лица черную пыль. Все равно. На семьдесят пять долларов можно прожить две недели. Купить мыло и даже зубной порошок, да и спички тоже — пару коробков. Может быть, удастся выгадать на апельсины для детей. В айс-боксе появится запас еды — на десять долларов можно купить трех цыплят и растянуть их на целую неделю, если правильно варить бульон. И у них будет сколько угодно хлеба.