Она видела, что интересный брюнет пригласил ее к себе не только из тех соображений, что рядом находился пустующий стул, а еще и потому, что она ему понравилась. Уж Майя-то умела отличать заинтересованные мужские взгляды от обыкновенных, обывательских. Перед усато-бородатым стояла совершенно пустая тарелка с небрежно брошенной в нее смятой бумажной салфеткой, но он продолжал тянуть из стаканчика остатки кофе, с улыбкой разглядывая Майю, которая уже призывно трепетала ресницами. Молодой мужчина ей тоже нравился: и его усы с бородой, и темно-серые глубокие глаза.
– Вы здесь часто бываете? – не выдержал мужчина, когда его кофе все-таки закончился.
– Нет, – покачала головой Майя. – Я здесь случайно.
– Я тоже, – улыбнулся он, как показалось ей, очень красиво. Она в ответ одарила его не менее обворожительной улыбкой.
– Тогда, может быть, я могу вас проводить до… – Он пытливо посмотрел ей в глаза, не закончив своего вопроса.
– Ну… разве что… до соседнего здания, – рассмеялась Майя. – Я работаю рядом.
– То есть у вас обеденный перерыв?
– Он самый.
– А завтра вы тоже будете здесь обедать?
– Вряд ли. Скорее всего, нам починят микроволновку и…
– Зачем же ориентироваться на микроволновку, когда всегда можно зайти в это кафе! – перебил ее он.
– Честно говоря, я не любительница стоять в очереди и мыкаться по заведению общепита с подносом в руках. Мне просто повезло, что рядом с вами оказалось свободное место.
– А уж как мне-то повезло! – многозначительно сказал мужчина и представился. – Я – Григорий. А вас как зовут?
– Майя, – с удовольствием назвалась она.
– У вас чудесное весеннее имя!
– Да, мне тоже нравится, потому что довольно редко встречается.
– Да… пожалуй… редко встречается… что, возможно, совсем не помешает нам с вами встретиться еще раз. И вовсе не обязательно в этом кафе. Как вам мое предложение?
– Ну-у-у… пожалуй… оно мне нравится, – ответила Майя и смело посмотрела в его серые глаза.
– И куда бы вы хотели пойти? – спросил сероглазый Григорий.
– Я полагаюсь на ваш выбор.
– Отлично. Тогда осталось определиться со временем.
И они определились со временем и стали встречаться. Если бы мужчина был с родного предприятия, где все знают друг друга как облупленных, самым же первым местом встречи оказалась бы Майина квартира. К незнакомому человеку надо было все-таки присмотреться. Мало ли что.
Присматривалась Майя недолго. Григорий нравился ей по всем статьям. Ей не терпелось прижаться губами к его губам, глубоко запрятанным в усах и бороде. У нее никогда еще не было усо-бородатых мужчин, а потому хотелось поскорей почувствовать щеками колкость или мягкость растительности на лице нового знакомого.
Григорий Осипчук, инженер-электронщик и программист, попал в постель Майи Орловой вечером четвертой встречи. Его усы с бородой оказались мягкими и слегка пружинили, губы – горячими и жадными, тело – сильным и гибким. Майя провела с ним упоительный вечер и очень рассчитывала на такую же страстную ночь, но часов в одиннадцать вечера Григорий вдруг засобирался домой.
– Не означают ли данные судорожные сборы того, что ты женат? – совершенно спокойно спросила его Майя.
Григорий криво усмехнулся и не смог ее обмануть.
– Да, я женат, – ответил он, стараясь на нее не глядеть, что заставило женщину понимающе улыбнуться. – Это что-то меняет?
– Для меня – ничего, – ответила она.
– То есть? – не понял Осипчук.
– Ну… это же не мне, а тебе придется изворачиваться и врать.
– А тебе, значит, все равно.
– Все равно, – подтвердила она.
– Но так же не может быть!
– Почему?
– Все женщины хотят получить мужчину в собственное единоличное владение.
– А мужчины женщину?
– А мы… мы более терпимы, пока это не переходит разумных границ.
– То есть ты проявишь терпимость, если твоя жена будет принимать любовника, пока ты нежишься в моей постели?
– Я обязательно проявил бы, если бы она случайно поддалась страсти. С каждым человеком может такое случиться. Главное, чтобы не начала прыгать из постели в постель…
– А твоя уже поддавалась страсти? – с усмешкой спросила Майя.
– Я не хочу об этом разговаривать, – угрюмо отозвался Григорий.
– Хорошо, не будем, – согласилась она. – Ты только ответь: ты свою жену любишь?
Григорий тяжело опустился на постель с натянутым на одну руку рукавом рубашки и задумался.
– Так что же? Любишь жену? – подстегнула его Майя.
– Н-не знаю… – еще немного помолчав, ответил он. – Она мать моих детей.
– И сколько же их у тебя?
– Двое. Две девочки.
– А скажи, пожалуйста, Григорий, мужчины в принципе не в состоянии любить матерей своих детей? Вы все их просто терпите? Именно в качестве матерей?
– Нет же! Все не так! – сморщился он. – Все гораздо сложнее!
– Брось, Гриша! На самом деле все просто! Вы, мужчины, не в состоянии любить одну женщину. Вам непременно нужен гарем.
– Нет… то есть… не знаю… В общем… – Он усмехнулся: – Я, пожалуй, не смог бы обслуживать гарем.
– Ну а трех женщин, к примеру, потянул бы?
– И трех нет.
– А две, значит, в самый раз?
– Майя! Ты-то чего хочешь? Только что ведь сказала, что тебе все равно, есть у меня жена или нет…
– Мне действительно все равно. Я не собираюсь разрушать твою семью и канючить, чтобы ты взял меня замуж, но хочу определенности.
– Какой?
– Ну… я уже получила ответ на важный для меня вопрос. Трех женщин ты не потянешь, значит, меня все устраивает в наших отношениях.
– Хочешь сказать, что тебе не нужна любовь?
– Ты сам-то в нее веришь?
Григорий протянул к ней руку, провел пальцами по Майиной щеке и ответил:
– Иногда кажется, что… верю…
– Брось! – Майя отстранилась от его руки. – Разве можно называть любовью то, что быстро проходит? Если уж я люблю своих родителей, то это навсегда. Никогда не пройдет любовь твоей жены к детям. Допускаю существование любви, например, к родине. Еще к водке, наркотикам, пирожным… То, что происходит между мужчиной и женщиной, не стоит именовать любовью.
– А как же стоит?
– Сам знаешь, – резко ответила Майя, поднялась с постели и набросила на обнаженное тело свой изысканный пеньюар.
– Мы еще встретимся? – спросил Григорий.
– Почему бы нет?
Он обнял ее за плечи, притянул к себе и шепнул в ухо:
– Ты, конечно, решишь, что все мы, мужчины, так говорим… но я все равно скажу: мне было очень хорошо с тобой… очень… как… словом, как давно уже не было с женой…
– Знаешь, Гриша, – ответила она, отстранившись и глядя ему в глаза, – давай договоримся, что ты больше никогда при мне не упомянешь ни свою жену, ни детей! Согласен?
– Согласен, – отозвался он, и они поцеловались. Целовались долго. Руки Григория опять забрались Майе под халат. Она не противилась. Ей было интересно, насколько способен задержаться в ее объятиях чужой муж. Не падет ли он опять в ее жаркую постель? Осипчук не пал. Он еще раз огладил руками ее тело, будто запоминая все его соблазнительные выпуклости и вогнутости, тяжело вздохнул и принялся одеваться дальше.
С тех пор они встречались два-три раза в неделю, и каждый раз в одиннадцать вечера Григорий ускользал. Несмотря на то что Майя хорохорилась перед ним, ей не нравилось, что он уходил. Часто мужчины, страстно влюбившись в нее, бросали своих жен, если они у них были, хотя бы временно. Этот бросать не собирался. Лежа в пустой постели, Майя размышляла о том, чего она хочет от Григория. Неужели, чтобы развелся? Разве она хочет замуж? Нет! К замужеству она по-прежнему не тяготеет. Ей совершенно не хочется стирать Гришины носки, трусы и рубашки, у которых поразительно быстро пачкаются воротнички. Она не хочет находиться в постоянной задумчивости на предмет того, что купить на обед и ужин и как бы успеть все это сварить, если еще хочется и телевизор посмотреть, и книгу почитать, и с подругами пообщаться. Нет, замужество по-прежнему не для нее. Что касается пресловутой любви, то… Разве она любит Гришу? Она любит его тело, его руки, губы и красивые глаза. Разве ей интересно, что у него на душе? Или что он делает на службе? Разве ей интересны его друзья или, к примеру, здоровье? Нет, нет и еще раз нет! Так чего же ей еще надо? Как говорится, какого рожна? Ответов на свои вопросы Майя не находила.