– Дылёв, ты начал конкретно запивать! Я читаю твои подвалы, так вот мне кажется, что ты в последнее время пьешь беспробудно...
Странно. Именно сейчас, когда я почти и не пью, я стал напоминать кому-то алкаша. Впрочем, все алкаши уверены, что они почти не пьют. Двадцать лет назад у меня была беда. Личная. Ну, выпивал вроде бы иногда. А через год-два жена сказала, что я в течение нескольких месяцев каждый день был «на кочерге», и она уже стала бояться: я спиваюсь. А я ведь ничего вообще не заметил. Пронесло...
Увы, или – ура, но свою бочку я, видимо, опустошил. Жалкие капли на донышке остались. Было время, когда я мог на спор выпить бутылку водки из горлышка и после этого всю ночь продолжал веселиться. Было время, когда я мог с друзьями с утра до позднего вечера пить пиво. Так мы проводили выходные дни. Ехали в центральный парк культуры и отдыха, где в пивбаре почти всегда было свежее разливное пиво (как непонятно звучит сегодня – пиво завезли!), привозили с собой рыбку вяленую и допоздна валялись на травке на берегу пруда, пили пиво и общались. Лебеди на пруду только недоуменно шеи вытягивали – как это в людей столько влезает? Всякое бывало. Я не буду рассказывать все случаи – стыдно.
А потом... Может, само прошло, может... Вот смотрите. Сначала бабахнула Вселенная. Потом осколки и пыль сбились в одну плотную кучу, и загорелось Солнце. А из лишних деталей получились планеты. Потом появилась вода, в воде завелась протоплазма. Из нее сложились инфузории и рыбы. Одолеваемые любопытством, рыбы вылезли на берег и стали жабами и динозаврами. Некоторые динозавры научились летать, другие вымерли. Первые дошли до нас в виде птиц, вторые – в виде тоскливых окаменелостей. Верблюды понесли свои горбы. Гольфстрим разгорячился и растопил ледники. Обезьяны однажды обленились и встали на задние ноги, чтобы не лазать по деревьям. Гомо сапиенс сжил со свету неандертальца. Египтяне всю свою жизнь в несколько тысяч лет положили на строительство пирамид. Александр Македонский привел своих военных под эти пирамиды, не впечатлился и пошел дальше, в Индию. Римляне, чтобы полюбить Клеопатру, сколотили все известные страны в империю. Потом викинги уплыли в Америку, японцы придумали хокку, харакири и «Мицубиси Паджеро», итальянцы придумали макароны, ирландцы – риверданс, французы просветили весь мир на предмет свободы, равенства и братства. Попов с Маркони придумали радио, а китайцы – порох. Этим порохом убили миллионы и миллионы людей. И наконец – пришел я. Или – ты. Наш путь в этот мир был долгим. Через муки всех, кто был раньше – от мертвой материи до наших матерей. И ради чего? Чтобы пить до беспамятства водку? Или – выкручивать лампочки в подъездах? Или – лгать и подличать и презирать тех, кого ты перелгал и переподличал?
Как-то уже не хочется. Если вообще когда-то хотелось. Может, неловко? Перед теми, кто был до нас...
Экий я глубокомысленный. Глубже некуда. Хотя вчера стакан вина выпил. Знаю я место, где отличное французское вино продается по цене молдавского. Но вам не скажу. А то вы подумаете, что это скрытая реклама.
Август, 2002
ЛЕТО В ДЕРЕВНЕ. НОЧКА ВЫДАЛОСЬ...
Лето в деревне. Ночка выдалось сухим и жарким. И когда жара была готова обернуться убийственной засухой, местные бабки собрались и стали лить воду на могилу удавленника. Самоубийцы, то есть. На следующий день в Ночке пошел дождь...
Эту историю из жизни деревни Ночка рыжая Лена рассказывала мне в такси по дороге за город. Водитель, когда услышал, что колдовство сработало, повернулся и уточнил: только бабки могут лить воду на могилу удавленника? Рыжая Лена сказала, что не уверена, просто в Ночке живут теперь старики. Водитель такси пробормотал: надо бы попробовать.
– Зачем? – в один голос спросили мы.
– В хорошую погоду клиентов мало.
Это было в субботу. День был солнечным и теплым. А в воскресенье город накрыли тучи и пошел дождь, пришлось вызывать такси...
Я в общем-то случайно оказался в той компании. Сначала думал отметиться и тихонько исчезнуть, но задержался. Люди собрались интересные, и они рассказывали интересные истории. Та же рыжая Лена – великолепная рассказчица.
– Стоим в магазине перед витриной с колбасами. Я спрашиваю мужа, что такое пастурма? Пока он думает, вмешивается дяденька рядом. Вы его знаете (Лена называет имя и фамилию – действительно, знаем). Он назидательно сообщает мне, что пастурма – это мясо. И велит продавщице взвесить триста граммов пастурмы. Та взвешивает, заворачивает, называет цену. Дяденька отвечает: нет, пожалуй, не надо пастурмы, возьму-ка я лучше масла сливочного...