Тогда же, на корабле, я понял, что детство закончилось. Понял во время шторма. Волна была баллов восемь-девять, и мы не могли спрятаться за островами – шли учения. Трое суток нас, как коз Сидоровых, трепало то килевой, то бортовой, то смешанной качками. Но больше всего раздражало даже неизбежность. Нельзя было по-детски сказать: чур, я больше не играю! – и отбежать в сторону, на твердое и надежное. Так и с нашими кругалями в космосе. И рад бы передохнуть, да не судьба.
Я уже рассказывал как-то про знакомого, который во время депрессии ложился на диван лицом к стене и заявлял: меня укачивает на этой маленькой грязной планетке...
Вот какие ощущения я ощущаю, какие мысли мыслю, в момент засыпания. Чушь? Целиком с вами согласен! Хорошо думать о женщинах. А еще лучше ощущать их. Прижаться сироткой к теплым и благоухающим, отогреться и телом, и душой. Они обязательно отвлекут от мрачного и ненужного. Потому что начнут похрапывать, пинаться коленками, ворочаться. И вселенский ужас отступит в такой увлекательной и понятной борьбе за одеяло. Что ли завести себе женщину для таких целей? А для того, чтобы сильней пиналась, интим не стану предлагать.
Февраль, 2004
ОНА ЗАКОНЧИЛА ПИСАТЬ...
Она закончила писать и глянула на часы. Три ночи. Вышла на кухню, закурила, погасила свет и стала смотреть на спящий заснеженный город. Смотрела и думала, что никому эта ее работа не нужна, что город каким был, таким и останется, в нем по-прежнему будут воровать, избивать, убивать, убивать жестоко и бессмысленно, без страха перед законом, перед людьми, перед совестью... Какая совесть! Нет никакой совести! Есть лишь наслаждение от насилия над слабым. От его страха, страданий, смерти... Зачем об этом рассказывать другим? Зачем пропускать через себя чужую боль? Каждый раз чужая боль становится твоей собственной, надолго выбивает из равновесия, и давят сны, мерзкие и кровавые, а головная боль не снится, а наяву рвет мозг... И кому это надо? Убитых не воскресить, искалеченных не поднять на ноги, подонков не переделать...
Такими сомнениями поделилась одна из наших сотрудниц на очередной летучке.
Иногда я завидую тем, кто не сомневается. Что бы они ни делали, они считают себя всегда правыми. Ни бессонных ночей, ни боли в висках и затылке, ни язвы, ни дистонии... Или таких не бывает?
В среду по НТВ прошел сюжет из поселка Пушной. Там отключили отопление и обещают отключить электричество. В поселке – зверохозяйство. Тот, кто ездит машиной в Мурманск, наверняка видел женщин и мужчин, торгующих прямо на дороге шкурками песца и чернобурки. Как-то мы остановились там и разговорились с пожилой женщиной. Шкурки, которые она продает, – ее зарплата. В хозяйстве, говорят, нет денег. В то же время директор помешался на конном спорте и купил нескольких породистых лошадей. Зачем – никто не знает. Лошадок директор любит. Людей не очень. Люди там жили впроголодь. Теперь еще и мерзнут, дети болеют...
И тут начинаются сомнения. Да, женщина выглядела искренней, но свидетельства одного человека не имеют юридической силы. Да, в поселке нет нормального магазина, хлеб привозят три раза в неделю, но может, магазин там и не нужен? Можете считать меня циником, но есть еще законы элементарной экономики. И только в одном я не сомневаюсь: в самый пик морозов, сколько бы ни должен был поселок энергетикам, можно придержать отключения. Экономическая выгода здесь невелика. Так неужели энергетики, точней, те, кто ими командует, морозят поселок ради выгоды политической? Скоро выборы губернатора. Удар ниже пояса?
И сразу задумываешься, как НТВ подало этот сюжет. В кадре были только жители Пушного. Ни директора зверохозяйства, ни руководителей «Колэнерго», ни кого-то из правительства области не спросили: какие долги, что решил арбитражный суд, когда подадут тепло?.. Такой профессиональный канал, как НТВ вдруг дает столь поверхностный сюжет. Что это? Заказ? Вполне может быть... Опять кто-то в столице ополчился на наши областные власти? Если так, то работа грубая и... гадкая. Потому что телевизионщиков не волновали проблемы людей, они деньги отрабатывали за сюжет. И, боюсь, не сомневались, не терзали себя «лишними» вопросами...
Но что ответить нашей сотруднице?
Не бери близко к сердцу? Категорически – нет! Суть настоящей журналистики – именно брать и именно к сердцу. Чтобы вложить в ваши сердца. И впервые за двадцать два года работы в газетах я произнес вслух слова: это наша миссия, наш крест.
Впрочем, это ведь признак профессионала в любой области: отдаваться работе целиком, но сомневаться.