Потом я достала карандаш и начала рисовать себе глаза. Линия получалась жирноватой, но вполне четкой.
- Ну и для кого ты красишься?
- Я так привожу мысли в порядок.
- Дай мне тоже?
- Тебе нельзя. - Надьке действительно нельзя краситься. Стоит ей прикоснуться карандашом к своим, и без того огромным глазам, и ее милое личико таинственным образом преобразуется в вульгарную кукольную маску. И дело здесь не в том, что она не умеет, просто в Надьке и так всего немножко слишком. Слишком алые губы, слишком длинные ресницы, слишком яркие глаза. Добавь еще чуть-чуть, и будет уже слишком-слишком, приторно и ненатурально.
- Тогда дай я тебя накрашу, у тебя стрелки кривые!
Нарисовав мне стрелки, Надька немного успокоилась.
- Че будем делать? - спросила она.
- У нас литр воды, а судя по приметам (воздух был звонким и гулким, как в преддверии сильной жары) жара сегодня будет за сорок. Я выпью стакан воды, а ты все остальное уже через час. Потом мы свалимся с тепловым ударом, даже если не будем выходить из тени, которая будет мельчать с каждым часом. Я предлагаю валить как можно быстрее.
Мы спустились, изрядно исцарапавшись, дальним, закрытым от человеческих глаз склоном, заросшим в нижней части можжевельником, бояркой и диким виноградом. Петлями вышли на грунтовку, и уже через сотню метров навстречу нам показался человек в коммунистически красных штанах и ярко-голубой футболке, того же оттенка, что и моя рубашка, Надькины шорты и наша сумка без ручек.
- Голубой в тренде - заметила Надька.
- Как и красный. Признайся, ты выбирала телефон под цвет его штанов?
- Красные штаны... задумчиво промурлыкала подруга, не реагируя на мои подколки - два раза "ку"
- Здравствуйте! - выкрикнула я как можно громче (деревенские жители нередко глуховаты)
- Здравствуйте! - незнакомец совершенно привычным, домашним жестом приложил руку к сердцу, и мы с облегчением его повторили.
- Здравствуйте гдетутможнокупитьеды? - пролепетала Надя.
- Где, где, на рынке - он махнул рукой за спину в сторону поселка. И странно на нас посмотрел. Очень странно.
- Спасибо большое! - разулыбались мы. Мужчина в ответ не улыбнулся. Возникла неловкая пауза. Наконец, он сам же ее нарушил.
- Радио слушали? Война началась.
- С кем?
- Как это с кем? Незнакомец грязно выругался, плюнул в пыль и ушел, оставив нас в полнейшем смятении.
Надька побледнела.
- А вдруг будут стрелять?
- Уйдем в горы.
- А если за нами пойдут?
- Куда? В черное ущелье?
- Ну ведь не мы одни там ходим!
- Да кому мы нужны, дорогая? Тем более, во время войны других проблем хватает.
Надька задумалась. Видимо, мысль о собственной незначительности раньше ее не посещала.
У ворот "базы" стоял молодец в такой же бесцветно пыльной форме, как и все, что он охранял. Если бы не бронзово-красная физиономия и кисти рук, мы бы вообще его не заметили. Упади он в пыль, можно было бы наступить на него, и все равно не заметить.
- Сюда нельзя - отчеканил он, предупреждая мое приветствие.
- Извините, но... Надька подалась на шаг вперед, расцветая лицом.
- Уходите, девушки - явно через силу произнес он, хотя в голосе его теперь слышалось больше нежности и заботы, чем угрозы - быстро-быстро.
Я махнула рукой.
- Пойдем. Что-то я сомневаюсь, что наши вещи могут быть там.
- Действительно! И даже, если они там, по сценарию это будут гравицапа, автомат калашникова и четыре гульдена!
- И гаржетка.
- А что такое гаржетка?
- Понятия не имею! Наверное, что-то вроде гульдена. Пошли отсюда.
***
Рынок оказался, где и положено быть рынку во всех мирах и у всех народов. На перекрестке. Правда, с другой стороны и немного дальше. Да и сам перекресток был до реки, а не после. Да и пересекались тут три дороги, вместо четвертой (аллея в сторону гостиницы) была все та же скучная стена. Народ не покупал и не торговал, больше испуганно жужжал, разбившись на небольшие группы. Несколько раз до нас доносилось слово "война", произносимое какими-то тревожно-безнадежными голосами.
Я подошла к затянутым материей ящикам на лотках, и спросила у строгой унылой женщины, в розовом сарафане и фиолетовой не то чалме, не то платке есть ли у них лепешки.
- Двести - отрезала она.
- Это же грабеж!- Возмутился какой-то мужчина рядом.
- По семьдесят отдадите?
- В городе вообще хлеба нет! (мужчине)
- Да ты же его сама печешь!
- Вообще не продам!
Началась свара. Я сделала шаг в сторону и жест "твой ход" - Надьке. Она хмыкнула, и с видом оскорбленного достоинства продефелировала вон из толпы.
- Нааадь, ты куда?