Ройчи уже начало казаться, что разговор их окончен, когда вновь послышался голос, но в этот раз тусклый и безэмоциональный.
— Сейчас, наёмник, скажу то, ради чего позвал. Всё, сказанное до этого — ерунда. Я чувствую себя должным тебе и твоим товарищам, а северные бароны, пусть и считают нас недалёкими, замшелыми консерваторами и хранителями глупых традиций, всегда стараются вернуть долг. При этом мне совсем не кажется, что я раскрою какие-то страшные тайны — наоборот, ощущаю полную правильность в том, что выскажусь. — Он поднял голову. — Всем дворянам, командирам отрядов, участвующих в зачистке столицы от мятежников, доведён список неблагонадёжных лиц, и были даны чёткие инструкции: в случае невозможности взять живыми, умертвить, — по спине Ройчи скользнул холодок — не то, чтобы он рассчитывал совсем уж не привлечь внимание определённых сил, но, в принципе, не думал, что они такие уж важные персоны, чтобы на них открывать охоту; если быть до конца честным, то он цинично рассуждал, что даже в случае окончательного проигрыша РоБерушей — вероятность такого исхода ведь существует, им ничто не помешает благополучно покинуть Агробар. Выходит, он недооценил злопамятность врагов принцесс. — И в этом списке есть команда наёмников, засветившаяся с предателем, маркизом РоПеруши. А некоторые её представители даже помогли бежать принцессе Лидии после убийства отца. — Пауза, возникшая после сказанного была заполнена этаким тренировочным фехтованием взглядов, в котором барон пытался что-то отыскать на лице наёмника, а тот, более, чем уверенный в себе, оставался невозмутим: пожелай агробарец навредить их компании, вряд ли он позвал его к себе на столь доверительную беседу. Хотя… Ройчи бросил короткий взгляд назад — нет, там всё было спокойно. РоТарий с бледной улыбкой проследил за его телодвижениями. — Убедился, что всё нормально? Теперь ещё: из-за потерь — а уруки нанесли много ударов одновременно по разным направлениям, штабом по освобождению Агробара во главе с герцогом РоСвейши принято решение убрать с западного направления заслоны, а сами ворота открыть — дабы «тёмные» беспрепятственно покинули город, — в голосе РоТария снова стали клокотать эмоции, примерно в равной пропорции горечь, презрение и бешенство. — При этом ещё почему-то остался неприкрытым находящийся чуть в стороне от движения «тёмных» и как бы на отшибе Ремесленный квартал, — опять тщательное изучение лица наёмника. — С цеховиками вообще какая-то странная история: то ли они отказались воспринимать новую власть, как легитимную, то ли укрывают дворян, неугодных новой власти, но герцог был весьма взбешён, когда граф РоМейди, имеющий какие-то свои интересы в Ремесленном квартале, осторожно предложил просто не трогать район, пока всё не успокоиться. При этом сказал — дословно: «Скверну нужно выжечь огнём!». Спорить с ним храбрецов не нашлось, — барон прикрыл глаза, устало и тяжело дыша, откинулся назад, на лбу, расчерченном прядями тёмных волос, выступила испарина.