— Дай-то Единый, чтобы ты был прав, а не я, — скептически произнесла она.
— Думаю, ещё не всё потеряно, — задумчиво произнёс тот.
— Да сдались они тебе! — раздражённо повысила голос Лидия. — Понимаю, в нашем положении любая помощь пригодится, но от них, мне кажется, больше треволнений и суеты…
— Да? — Фиори вопросительно изогнул бровь и как-то так внимательно посмотрел на неё, отчего принцесса осеклась и вынужденно согласно кивнула.
Как бы то ни было, но именно эти наёмники вместе и порознь внесли существенную лепту в то, чтобы наследная принцесса и её верный маркиз могли сейчас спокойно разговаривать. И быть относительно свободными.
— Только не говори, что ты поверил в слова этого бахвала, будто они впятером способны перевернуть Агробар! — саркастически воскликнула Лидия и как-то нервно хохотнула.
Фиори посмотрел на неё долгим, внимательным взглядом, отвернулся к окну и тихо пробормотал:
— Как знать, как знать…
Барон тяжело заворочался на кровати, заскрипел зубами — немочь, честно сказать, выводила его из себя. За свою богатую на события жизнь в подобном положении он оказывался не впервые. И каждый раз он выходил из себя от собственной беспомощности. И то сказать, бывало и похуже. К примеру, когда копьё шалюрского дракона пробило плечо — так он вообще едва выкарабкался. Или вот в Тарии, при неудачной защите замка местного барона, будучи наёмным капитаном, когда его истерзанного, в изрубленных доспехах бросили в сырой подвал, где в течение недели компанию ему составляли только крысы, алчно поглядывавшие на аппетитную кучу окровавленного мяса, а после сторонившиеся жуткого существа, проявившего недюжинную волю к жизни и превратившегося в серьёзную опасность для грызунов, ибо чудом уцелевшего врага никто не собирался кормить. М-да, ну и ещё парочка столь же весёлых историй, закончившихся неприятными воспоминаниями и шрамами, в изобилии украшавшими крупное тело вербарского барона Гийома ВерТиссайи, находящегося ныне на службе агробарского короля… Или находившегося…
Он сумрачно подумал, что какая-либо определённость сейчас — это роскошь. Убийство короля, гонения правящей семьи, и после всего того, что он видел в городе, что-либо говорить наверняка — полная глупость. Хорошо хоть он в постели, в комнате без решёток — и слава Единому. Значит, наёмники и его солдаты таки вывели его в безопасное место, а не бросили подыхать. Но опыт подсказывал, что эта тишина вокруг временна, очень скоро и здесь зазвучат громогласные команды, топот подкованных сапог, лязг железа, и предсмертные крики сдерут кожу покоя с этих улиц. Поэтому в полной мере в нём включился механизм выживания, и для начала голова принялась работать. Просканировала тело. Болели почки, ныла голова (ну да, конечно же, наверняка ей досталось больше всего!) — вообще, весь организм — это была одна сплошная рана. Но ничего непоправимого не случилось, и в этом помогли хорошие, гномьей работы доспехи — на защите, как и на оружии, он никогда не экономил, благо, Единый силушкой его не обидел для того, чтобы их носить. И потом ещё неимоверная слабость и зверский голод, который был очень хорошим знаком. Так что первоочередную задачу, какую он поставил — вернуть себя в бойцовскую форму. А там уже видно будет…
— Здравствуй, Ги…
ВерТиссайя невольно вздрогнул, услышав скрипучий, но странно знакомый голос. Вот только давно его так никто не называл. Он почувствовал, как тревожно сорвалось с места сердце, и от этого глухое раздражение сменилось злостью. Потом неожиданной растерянностью — он припомнил разговор с гномом, и своё внезапно возникшее желание сопроводить его, ибо…
— Кто здесь?.. — хрипло каркнул, прищурившись на сидящую тёмную фигуру в углу у дверей, напрягая глаза с таким усердием, что тут же видимость поплыла объёмными цветными пятнами. Силы стремительно покидали его.
Тень шевельнулась, наклонилась к едва тлеющему очагу. Вспыхнула лучина, загорелся фитилёк свечи, и робкий танцующий огонёк осветил лицо сидящего.
Барон втянул в себя сквозь зубы воздух — это была единственная реакция на потрясение, которое он испытал, увидев давнего знакомого… Очень давнего, можно сказать, из прошлой жизни…
Наследник и единственный сын агробарсокго баронета Хирша РоПеруци Изгарчи РоПеруци и третий беспутный сын вербарского дворянина Гийома 2 ВерТиссайи Гийом 3 ВерТиссайя были, можно сказать, не разлей вода. И виновата в столь крепкой дружбе (если так можно выразиться о вмешательстве Госпожи) была, видимо, сама Судьба подкидывавшая соответствующие обстоятельства. Случайная встреча двух благородных отпрысков соседних королевств на малоезженой дороге в густом лесу, где только егеря могли определить примерную границу между странами, частенько соперничающими по поводу и без, закончилась дракой, и младший на сколько-то лет, но уже тогда бывший на голову выше Ги так и не смог победить невысокого, но чрезвычайно крепкого и умелого, несмотря на возраст Гарча… И предложил дружить. На что зыркнувший исподлобья, размазывающий кровавую юшку из разбитого носа, тот задумался на несколько мгновений. И пожал протянутую руку. А потом был совместно заколотый молодой медведь и бегство от разъярённой мамаши, драка с ватагой одногодок, которые, естественно не знали, кто эти двое оборванцев, вывалившиеся из лесу, а потом рейд, крайне опасный и безответственный, на территорию шалюров… и пленение, закончившееся благополучно лишь потому, что они попали в род, дружественный ВерТиссайям — общая порка также способствовала сближению. Ну и много других шалостей, как в родительских замках, примыкавшим к ним городкам, так и вне их. Отцам этих непосед, соседям через границу поневоле пришлось познакомиться поближе, и уже они за кубком доброго вина ломали головы, что же объединяет столь разных детей: крупного весельчака, страшного в ярости, но отходчивого, и невысокого, скрытного, молчаливого, скупого на улыбку парня с жёстким взглядом? Как бы то ни было, все в округе знали, что задевать этих молодых людей себе дороже. И не в дворянских корнях было дело — появлялись периодически воспитатели того же сословья, уехавшие не солоно хлебавши. При этом и простолюдины, и местные благородные, и залётные наёмники знали, что в случае возможного конфликта «сынки» не пойдут жаловаться владетельным отцам, а решат проблемы, так сказать, своими силами. И если вначале ссоры с кем-либо заключать мировую, как правило, был согласен агробарец, а вербарец пёр раненым быком в надежде почесать кулаки, то при дальнейшем развитии событий уже Ги приходилось сдерживать своего, исходящего холодной яростью, товарища. Но однажды суровой зимой, когда стояли страшные морозы, в замке на вербарской стороне состоялся такой диалог: