— Капитан РоГичи, хочу напомнить тебе, деревенщина, благородных кровей, и голову ему вернее вскружит вино с тиренских виноградников.
— Это кого ты назвал деревенщиной, пень неотёсанный? Да такого, как ты, даже звери лесные постесняются за своего принять! Видно чиновник спросонья поставил кляксу, а в королевской канцелярии приняли её за положительное резюме — это наверняка случайность, что почти что «тёмный» затесался в ряды королевской гвардии…
— Сейчас ты сам точно потемнеешь, когда получишь по голове! — терпение, миролюбие, равно как и продолжительные словесные баталии, как говорилось выше, не были сильной стороной Дики.
— Всё, прекратите, наконец, — сердито, негромко, но при этом внушительно вмешался Даг. Он деликатно придерживал капитана за плечо, тонко уловив его состояние, и, лишь почувствовав, что тот крепко утвердился на ногах, отпустил его.
Прейр, с улыбкой прислушиваясь к пикировке своих подчинённых, огляделся, оценивая их положение и состояние, дабы принять решение, как им быть дальше. И холодок в его душе, тот панцирь, который твёрже любых доспехов, благодаря которому он смог не только выдержать эти дни и не сломаться, но и, честно говоря, выжить — ведь легко смотреть в глаза смерти, чувствуя себя мёртвым, немного отступил. Глядя в суровые, и, несмотря на браваду, уставшие лица товарищей, увидел самое главное — их очень потрепало. Выходит, что обещание, данное принцессе о том, что он вернётся со своими людьми к ней на помощь, может быть и не исполнено. Может вообще встать вопрос о просто выживании в ставшем вдруг смертельно враждебным родном городе.
Трое стояло рядом, и только у Дики была перевязана левая рука, впрочем, судя по тому, как он рефлекторно сжимал — разжимал мощный кулак, ранение было не опасным. М-да, этого борова не так просто вывести из строя. Впрочем, как и остальных троих — что значит, ветераны, прошедшие огонь, воду и глотку дракона. Чуть дальше, у фасада богатого дома, сгрудились остальные. Кто-то сидел, упёршись в стену спиной, вытянув устало ноги, кто-то пытался привести в порядок амуницию и оружие, один склонился над стонущим товарищем, а другой тянул мёртвое тело к уже лежащему на мостовой ряду.
— Нас стало ещё меньше, — тихо проговорил РоГичи, бросив короткий взгляд на Дага и вновь вернувшись к замершим телам.
— Будем живы — помянем, — бросил бесстрастно сержант и потёр лоб — из-под кольчужного капюшона вытекла капля крови, которую он тут же размазал, не обратив на это внимания.
Ну, и вид у них, — отрешённо подумал капитан, с трудом удержавшись от желания потрогать разбитое лицо, — только горожан пугать, — и сплюнул слюну, скопившуюся во рту с кровью и осколками зубов. Правда, жителей столицы сейчас вряд ли больше напугаешь — самые благоразумные забились в щели, будто тараканы, в надежде, что всё каким-то образом само собой разрешится. Вот только, короля вряд ли оживишь. Как и многих других отважных и честных подданных. Да и не все агробарцы сидят по домам, как выясняется — многие, вооружившись дрекольем, вылезли на улицы в поисках лёгкой добычи. А ведь были и такие, что вдохновенно слушали священника — кто его знает, относящегося к какому крылу расколовшейся церкви. Впрочем, та толпа и дала им возможность оторваться от погони.
После расставания с принцессой их отряд какое-то время довольно благополучно продвигался по городу — несколько патрулей предпочли не обратить на них внимание, тем более, принадлежность к королевским гвардейцам они тщательно скрывали надетыми поверх доспехов плащами. Но потом попался разъезд новой стражи во главе с чересчур уж возомнившем о себе юнце из числа дворян, примкнувших к перевороту, который сразу же нахрапом потребовал документ, удостоверяющий их лояльность новой власти. Пришлось оный и предъявить в виде меча и успокоить зарвавшегося предателя и тройку его телохранителей. К сожалению, этот эпизод увидели северяне, десяток которых во главе с офицером на коне вынырнул с соседней улицы. Дружины северных баронств, которые ввёл в столицу неизвестный пока организатор переворота, не только занимали важные места Агробара, но и наравне с новой стражей РоШакли наводили порядок на улицах. К сожалению, они не только усмиряли мародёров, но и отлавливали вот таких вот, как они, королевских гвардейцев, объявленных предателями короны, и иных людей, как правило, дворянского происхождения, верных наследной принцессе Лидии, якобы самолично умертвившей отца — короля. Наглая ложь, словно страшная чёрная чума, проникала в головы жителей королевства. Точно также, как и устойчивый запах гари, крови и страха, пропитавший улицы Агробара, заставляя в каждом встречном видеть убийцу и предателя. Так и северные дружины, наверняка обманом брошенные на улицы города, выполняли свой долг. Но капитану от этого было ещё больнее, видя, с какой яростью глядели им вслед суровые северные воины, поднимая с обагрённой кровью брусчатки своего сражённого командира, бесстрашно и даже с каким-то презрительным вызовом бросившегося на толпу вооружённых всадников. А ведь это были «рыси», со многими из которых РоГичи во время пребывания на севере, наверняка пересекался, а то и выпивал бокал крепкого тёмного пива. Он смел только надеяться, что этот офицер выживет и не будет лелеять ненависть к другим агробарцам.