Макс откинулся на подушку и закрыл лицо ладонями.
— Я никуда не поеду! — повторила сестра и развела его руки.
Без косметики она вообще ребенок! О какой работе может идти речь? Рекламу раздавать или дегустации в магазинах проводить, так ноги у нее не от ушей растут!
— Знаешь, — Макс откинул сестру к подлокотнику дивана, — здесь нет работы для такой, как ты. Ее просто нет. Ты не сможешь продавать элитные мужские рубашки, да и не думаю, что у Ромкиного брата есть пустая точка. Таких, как ты, тут тысячи!
Аленка еще сильнее надулась.
— Это была Ромкина идея! Я не просила и не прошу помощи. Я сама найду работу. Я умею печатать вслепую и очень быстро…
— А ноги быстро раздвигать умеешь? — точно выплюнул Макс, не думая про соседей — телевизор все заглушит.
Аленка сжалась, но ответила:
— Я найду нормальную работу. Почему ты не веришь?
— Да потому что ты живешь в сказке! Одно дело в домике Арины Родионовны экскурсии проводить, другое — вариться в этом дерьме. Вчера к Ольке подошел один козел и сунул сто баксов, чтобы она спела ему "Владимирский централ", понимаешь? Че она тут ему дерьмо всякое поет,
"Дарн Вэт Дрим"… Надо петь песни, достойные народа. Я думал, Олька швырнет ему деньги в лицо. И она бы сделала это, и нас вышвырнули бы из клуба. Но Витька успел отстучать первые аккорды Централа…
— Я найду работу, — повторила Аленка.
Макс схватил подушку, чтобы запустить в сестру, но сдержался и придушил в итоге самого себя.
— Я даю тебе неделю, — пробурчал он из-под подушки. — Потом мы едем копать картошку, и я не возьму тебя в город.
Аленка поднялась с дивана и пошла на бабкину кровать. Только он все равно не спал, задаваясь извечным вопросом — что делать?
Весь этот месяц, пока она сдавала экзамены и моталась туда-сюда на электричке, он задолбался встречать ее на вокзале. Мать тоже психовала и таскалась на станцию. Дачников много, попуток завались, всякое может случиться… Серега — это другое, там была любовь-морковь. В прошлом году он еще считался первым парнем на деревне, мечтал стать профессиональным тренером по конному спорту, хотя тогда уже баловался наркотой, пусть и не так открыто. Охотиться за маками в садоводствах ему бы и в голову не пришло. Но Аленка, кажется, не особо по нему страдает. Голова оказалась умнее сердца.
В деревне ей точно делать нечего, но держать сестру под боком он не может. Скоро совсем рано станет темнеть, дворы здесь страшные. От метро — только пешком. Таскать ее за собой в клубы — тоже не вариант. Там ей предложат бабки не за песню. Какую работу она найдет? Даже уборщицей не возьмут! Ромка может и добьется от брата помощи, ведь как-никак он их должник. Квартирная хозяйка отказалась регистрировать тульского парня, а их бабка согласилась сделать несчастному временную регистрацию в своей комнате.
И все равно Ромкина услуга может оказаться медвежьей. Польза от нее сомнительна. В "Гостинку" на точку сестру никто не возьмет. Внешность не презентабельная, тут и английский не поможет. А пошлют куда-то на окраину — ему ее из-за концертов не встретить. Мать и так станет психовать из-за вечернего, даже если поверит в их совместную ложь. Так ведь еще и соседку надо будет подговорить, а она тетка скверная — любит только свои спицы и клубочки, больше ничего и никого. Мужа уж точно не любит. Третью комнату снимает…
Макс уткнулся носом в спинку дивана. Полина ничего не скажет. Ей вообще пофиг на всех, кроме нее самой и театра. И главное — ей пофиг на него. Даже аккомпанемент ее стихам в знаменитом "Подвальчике Бродячей собаки" не помог. Она сказала "спасибо" и все. Могла хотя бы сыграть — убрать из огромных зеленых глаз безразличие. Ну, если он все понимает, то какого тогда хрена тащится на премьеру и собирается даже цветы купить?! Может, лучше потратить деньги на двадцать лампочек — у них в подъезде нет столько квартир, чтобы все вывернуть?! Чего он забыл в театре? Он уже всю "Отравленную тунику" выучил, пока она читала монологи императрицы перед зеркалом. Ее шепот способен перекрыть даже долбаных "Ментов" и уж точно любые здравые мысли в его голове.
Который час? Уже, небось, десять. Полина явится не раньше полуночи. Как всегда. Только сегодня он не пойдет в подъезд курить. Пусть провожает ее до дверей тот, кому она горит желанием улыбаться.