Вкусный кисловатый запах хлеба в лавке с запотевшими окнами, пар от свежего хлеба перемешивается с паром от дыхания покупателей
Но хватит, пора идти.
Угловой дом на улице Воровского: аптека. И сейчас аптека. Осталась, как была. К входной двери ведет лесенка с чугунными перилами. Там, где сейчас улица, когда строился дом, должно быть, был сад. Сад или палисадник. Но здесь уже давно улица, и называется она улица Воровского, сколько я ее помню. Но раньше она была Поварской — улица поваров. И на этой улице с таким непоэтичным названием, которая начинается от этой старой аптеки, по этой же стороне, почти в конце улицы, дом Ростовых, самое важное место действия «Войны и мира».
Я всегда ходил по этой стороне, потому что на другой стороне, примерно в середине улицы, стоял тот дом, куда я сейчас держу путь. Раньше я не хотел даже приближаться к нему. Это было Венгерское посольство. Теперь там Баница, «Первый советник Посольства Иштван Баница». Это изменилось. Это уже не Посольство Королевства Венгрия (Королевство Венгрия — официальное название венгерского государства в период 1920–1944 гг., под управлением регента (правителя) Миклоша Хорти.), посольство Венгрии без короля, претендующей быть правопреемницей Венгерского королевства, а посольство Венгерской Народной Республики. Так будет написано на входной двери. Меня позвал Баница. Хорошо бы уже быть там, но все же я иду прогулочным шагом, прогулочным, но не слоняясь. Это тихая, элегантная улица, здесь должно быть особенно много милиционеров в штатском.
Вот здание шведского посольства в стиле модерн. Здесь милиционеру быть положено. Напротив посольство Норвегии. Иду дальше вдоль решетчатой ограды, вилла стоит в глубине сада. Афганское посольство. Зарыто ли все еще в саду тело красивой женщины? Той, которая хотела похитить секреты афганского посла. Оно там? Что от него осталось? На Севере в вечной мерзлоте оно сохранилось бы, но здесь? — все тленно.
На шее у посла цепь, на ней — ключи… Женщина в постели, перекусила цепочку щипчиками, на цыпочках идет к сейфу. Посол открыл глаза. Не поднявшись с постели: револьвер под подушкой, убивает, лежа, одним выстрелом. И хоронит ее в саду виллы. Своими руками. Пожалел ли он ее? Красавица женщина и оскорбленный восточный мужчина, который не доверяет другим: сам убил, сам зарыл. Официально никто не интересовался, посол тоже никому не сказал. Дело сделано.
Вот я и пришел. Напротив, через дорогу — Венгерское посольство. Гм. Неплохой особняк, должно быть, какого-то состоятельного заводчика или купца. Для посольства довольно скромный. Крупный русский текстильный заводчик не стал бы жить в таком небольшом доме. Особняк Морозовых, где теперь посольство Японии, весь в арабесках и раз в пять больше. На Воздвиженке. Неподалеку большой многоквартирный дом, в котором жил Бела Кун. ( Бела Кун (1886–1937) — руководитель Венгерской коммунистической партии.) На третьем этаже? На третьем или на четвертом?.. Уж и не помню.
Теперь можно перейти на другую сторону. Но нет. Пойду дальше по улице Воровского, потом перейду на другую сторону и уж тогда.
Иду. Вот английское консульство. Солидные почерневшие камни. Будто они построили его у себя и привезли сюда вместе с лондонским туманом и копотью.
Напротив — желто-белая ампирная усадьба Гагариных. Тогда: Ленинская школа. Теперь — Литературный музей им. Горького. Самое красивое здание на всей улице, и сюда я, пожалуй, мог бы зайти, посмотреть на рукописи под стеклом. Но тогда уж лучше заспиртованные эмбрионы. Вот что стало с дворцом Гагариных, с Ленинской школой. Венгерская группа. А что стало с теми ребятами? Баница расскажет.
Нет уже Ленинской школы, или переехала отсюда. Коминтерн с Манежной площади тоже перевели куда-то за город, да это было уже неважно. А потом он перестал существовать. Мертвец умер, это в порядке вещей. Дворец Гагариных строил Растрелли или, во всяком случае, какой-то итальянец.
Растрелли… Расстрел — расстрелять. Дом Коминтерна… расстрел… расстрел… расстрелять. пуля, бильярд, бильярди. А, этот дом построил Жилярди, Жилярди, другой, уже обрусевший итальянец. Жилярди, бильярдный шар, ружейная пуля. Жилярди, жиголо, шляпа Жирарди (В Венгрии и в некоторых европейских странах так называли канотье (по имени австрийского актера Александра Жирарди).), венские кафе, благодушие. Wiener schick. (Венский шик (нем.).).
Жилярди, Растрелли. Итальянцы. Пустили здесь корни, основали здесь, на этой земле, свои династии. Марко Поло отправился на Восток. Эти итальянцы тоже. Купцы двинулись дальше, архитекторы остановились здесь, дальше на восток их искусство не требовалось. Граница — Москва. Жажда денег, жажда славы, бедность. Сначала итальянцы построили, возможно, стены и башни Кремля, потом два столетия тому назад приехали Растрелли, Жилярди. Создали семьи, их сыновья тоже строили здесь, в Москве и в Петербурге. Строили дома, нашли отчизну. «У пролетария нет отечества», — но я приехал на родину пролетариев, на свою вторую родину.