Ну вот, теперь на другую сторону и там уж обратно!
Я перехожу у красивого, нового и не слишком декорированного здания. До этого я его не заметил. Ну, понятно, я любовался домом Ростовых.
Ведь его еще тогда строили, когда я проходил здесь десять лет назад. Театр? Клуб?
Черная табличка, позолоченные буквы: «Театр-студия киноактера». Да ведь он строился как дом старых большевиков и политкаторжан, теперь вспомнил. И этот дом новый, чистый, ухоженный. немножко в стиле Баухауз. Когда его достроили, старые большевики уже перенесли свою резиденцию на Лубянку да Таганку. Ну конечно. Так он достался киношникам. Сняли ли с тех пор какой-нибудь хороший фильм?.. Ну ладно, мне какое дело. Старых большевиков в Москве не осталось. От силы дюжины полторы. А может и того меньше. Зачем им дом? И конечно, остались не самые лучшие из стариков. Или всё же?.. Всё едино! Сейчас это уже не важно, я просто спросил.
На этой стороне есть и магазины. Маленькие, запущенные, как и раньше. Посольства покупают не здесь. Когда-то для посольств были специальные магазины — и сейчас, наверняка, есть. Тогда я считал это в порядке вещей. Ну конечно, «мы против уравниловки»! А сейчас мое сознание определяется бытием? Правда, было не совсем так, мне и тогда не нравилось неравенство, я только «понимал»… То, что не нравилось, могу сказать, но если скажу больше — это будет уже неприкрытая ложь.
Почта. Я ее не помню. А ведь я был здесь, даже посылал отсюда кому-то письмо. Кому? Заказное письмо, должно быть, ведь я вошел. Это была красивая почта, фасад стеклянный, еще новая, она и сейчас выглядит недурно. Кому я мог писать? Я так редко писал письма, что мог бы и запомнить. Ну, все равно. Конечно, все равно. Да, в угловой аптеке на Арбате покупали лекарство для Наташи, за рубль семьдесят. Все едино.
Дом, в котором почта, шестиэтажный. Общие квартиры. В каждой — пять-шесть квартиросъемщиков. Краны текут, бачки гремят. Стены — снаружи от талого снега, внутри от испорченных труб — отсырели, прогнили. Я бывал в какой-то из квартир? Нет. Но ведь и Димина квартира на Моховой такая же. В большинстве домов такие квартиры. Я обобщаю? Так посмотрите сами! Правда, была война.
Всё такое же, как было, только постарело на десять лет, еще больше заплесневело от военных невзгод. Я тоже еще больше устал, стал раздраженнее, наблюдательнее, да грубее и равнодушнее. Тот новый дом по другую сторону кольца с дворцом жратвы на первом этаже, присмотрись я к нему получше в те времена, взбесил бы меня гораздо больше. Цементные капители, лепнина и статуи. будто из громадного тюбика для каштанового пюре их грубо наляпали на этот двадцатиэтажный именинный торт. Я бы негодовал. От его уродливости, дороговизны. Теперь? Чем хуже, тем лучше.
«Это голос врага!»
Смешно! Мы еще не решили, где же находится этот враг. Ваш требующий уважения голос — визг трусливой свиньи.