В книге «Мятеж писателей» приводится протокол партсобрания Венгерского союза писателей 28 сентября 1956 года, на котором Лендел несколько раз брал слово. Он страстно говорил о том, что в Венгрии, несмотря на решения XX съезда КПСС, продолжают молчать о нарушениях законности в СССР и в самой Венгрии. Те, кто повинен в этом, должны понести за это ответственность. Недостаточно говорить об этом, тех, «кто фальсифицирует историю… следует лишить патента на научную деятельность». Как пример, он привел рецензию на его только что вышедшую книгу «Ключ», из которой сначала вычеркнули упоминание, что писатель в течение многих лет был насильственно лишен возможности творить, а затем отказались напечатать. А когда Ш. Лани, муж которой, Э. Цобель (Эрнё Цобель (1886–1953) — историк, литературовед, переводчик, Шаролта Лани (1891–1975) — его жена, поэтесса, с 1922 г. до второй половины 40-х гг. они жили в СССР.), много лет провел в лагерях, оправдывалась, что сделала купюры ради «спасения рецензии», Лендел упрекнул ее: «О чем вы — а вы здесь уже восемь лет — всё время молчали, а ведь ваш муж чуть не погиб там. Почему вы молчали?» И резко добавил, что «Ференц Сабо (Ференц Сабо (1902–1969) — композитор, с 1932 по 1945 г. жил в Москве. Есть свидетельства, что он был осведомителем органов безопасности.) был доносчиком. Два человека, на которых он донес, вернулись живыми»44.
За три с половиной десятилетия эмиграции имя Лендела в Венгрии успели забыть. Те, кто вернулся раньше, бывшие члены Союза советских писателей, также не высказывали особой радости. В уже упомянутом интервью И. Шимону он рассказал, что Ференц Мюнних, тогда посол Венгрии в Москве, напутствуя его перед отъездом на родину, посоветовал: «Не пытайтесь снова стать писателем, потому что тогда все ополчатся против вас»45. Его прием в венгерский Союз писателей затягивали почти год. Вот тут-то и вспомнили, что в СССР его приняли только кандидатом. «Шаролта Лани сказала… собственно, этот Лендел даже не писатель, — вспоминал он позднее. — Правда, с тех пор она изменила это свое мнение, потому что несколько раз мне передавали, что она хотела бы встретиться со мной, на что я, в свою очередь, передал, что это желание абсолютно одностороннее»46.
Он вернулся в Венгрию накануне революции 1956 года. В этих событиях он активного участия не принимал. В 1990 году в статье «Маленький сердитый антисталинист» Дёрдь Гё-мёри, живущий в Англии венгерский писатель, поэт и критик, очень верно определил позицию Лендела и его отношение к венгерским революционным событиям: «Как видно из его дневника, у него отнюдь не было иллюзий относительно функционирования постсталинских режимов. Уже в одной из записей 1955 года он пишет о том, что считает строй не социализмом, а лишь одной из разновидностей „госкапитализма“. В 56-м он еще слишком „новый“ человек в Венгрии, чтобы занять активную позицию, и хотя его мнение о событиях в настоящее время еще нельзя восстановить полностью. относительно воздействия 56-го года мнение Йожефа Лендела достаточно отличалось от официально принятой тогда точки зрения»47.
Историк Е. Штандейски так объясняет отношение Лен-дела к событиям 1956 года: «Проведя долгие годы в Гулаге, а потом в ссылке, он пришел к убеждению, что в конце октября 1956 года социализм в Венгрии подвергся смертельной опасности и осталась единственная альтернатива — буржуазная демократия, которая неприемлема, особенно в Венгрии, где буржуазный строй традиционно связан с крайним национа-лизмом»48. Именно этим можно объяснить то, что в сентябре 1957 года он подписал письмо в ООН, в котором венгерские деятели культуры протестовали против включения в повестку дня заседания ООН венгерского вопроса. Под письмом стоит 251 подпись. Нет сомнений, что Лендел подписал его не ради самосохранения, а по убеждению: он считал важным консолидацию в стране, исправление ошибок прошлого, развитие экономики, повышение уровня жизни. Поворотным моментом стала казнь Имре Надя и его соратников 16 июня 1958 года (16 июня 1958 г. были повешены Имре Надь, Пал Малетер, Миклош Гимеш.). «Что ж, прекрасный и дешевый праздник устроили сегодня всем фашистам, вне и внутри страны. Честных, спокойных, уверенных, оптимистичных людей — столкнули с мешком песка на шее. Кто этого хотел? Кому на пользу? Зачем? Против кого? Почему? Безумие! Только врагов приобрели для дела социализма, ни одного друга. Что за дьявольски хитрый враг ставит под угрозу спокойствие и доверие, которых с таким трудом удалось достигнуть. Что за дьявольская хитрость замарала кровью руки, которые до сих пор были чистыми» (17.VII.58). Спустя несколько дней он записывает, что к событиям 1956 года привели действия венгерских руководителей, которые даже после XX съезда КПСС упорно противодействовали десталинизации и тем самым спровоцировали восстание. Долгие годы прожив в СССР, Лендел отдавал себе отчет в том, что Советский Союз не допустит выхода Венгрии из сферы своего влияния и что вооруженное вмешательство неизбежно. Позднее он сравнивал события 1968 года в Чехословакии с венгерским 1956-м годом. О том, что писатель считал 56-й год не контрреволюцией, а «героическим мятежом против новой оккупации», пишет и другой исследователь, Т. Кенде, в статье «Муки очной ставки»49.