10 января 1965 г.
«Скажите нам, зачем мы живем?» — требуют молодые. А мы только пожимаем плечами.
«Ну, хорошо, тогда скажите хотя бы, почему вы не бросились со скалы, почему не привязались к железной спинке тюремной кровати, чтобы суметь умереть, поджав ноги». А мы только пожимаем плечами.
На это двадцатилетние старцы называют нас мудрыми, а молодые юноши поворачиваются к нам спиной.
А мы верим, что мы мудры, и желаем сотворить большой сосуд мудрости.
Но лишь перебираем старые черепки на месте вырытого фундамента строящегося здания и, подобно реставраторам-обманщикам, складываем из них большую мозаику и замазываем пробелы серым цементом.
Но мне претит обман. Вот они, черепки; берите их, ребята, и загоните каблуками в нарисованный мелом на асфальте «Рай» или «Ад».
И не говорите родителям, что это я дал вам черепки, и терпите, что вас будут ругать за стоптанные каблуки и подошвы. А если ваши отцы бедны, то не удивляйтесь, если они дадут вам по заднице.
Пусть ваша мудрость будет в том, что вы увидите наши ошибки и не повторите их.
31 января 1965 г.
Напрасно мне пытаются мудро доказывать: то, что вам на голову упала черепица, неслучайно, и это доказуемо статистическими выкладками. Нет, безусловно, случайно — для меня случайно.
Более того, случайно и то, что я сегодня еще жив, что я здесь, и только конец не случаен — что я умру.
21 февраля 1965 г.
Сейчас записей меньше, потому что заметки с маленьких листочков попадают прямо в роман, и здесь их следов не найти.
114 страниц романа уже перепечатано и исправлено, еще около 16 страниц, и первая глава, примерно 1/3 романа, 5 % а. л., готова. (С 1 окт., вероятно, до 1 марта.)
5 марта 1965 г.
Два дня назад — впервые в жизни — получил анонимное письмо. Написано мне — и написано не мне. Писавший спутал меня с неким известным ему по красноярскому лагерю для военнопленных Йожефом Ленделом, которого он, как ему кажется, узнал, — но, тем не менее, он обращается ко мне, нападает и обличает меня из-за первой фразы моего очерка в «Тюкёр» («О работе и о моей работе».). Это фраза: «Я люблю трудиться». Обливает грязью. Мол, «у тебя никогда не лежали руки к работе», угрожает: «Отольются кошке мышкины слезки», а посему «полегче на поворотах».
(Это письмо буду хранить в конце записной книжки.)
А ведь меня уже во второй раз путают с этим Й. Л. из красноярского лагеря для военнопленных (Вероятно, тот Йожеф Лендел попал в лагерь для военнопленных во время Первой мировой войны.). Но тон первого письма был очень дружелюбным, и там спрашивалось, не тот ли я Й. Л., который играл в лагере женские роли и которого звали просто Шарикой (Уменьшительное имя от венгерского Шаролта (Шарлотта).). Тогда я ответил, что никогда не был солдатом, не был в плену, не играл в любительских спектаклях и не был Шарикой. Написавший то письмо хотел дружески пообщаться, этот — обидеть и запугать.
Возможно, некий Й. Л., он же Шарика, был отвратительный тип. Но кто же автор письма, который заканчивает его так: «Это обещает тебе хозяин мозолистой руки»?
1. Может, сегодня у него мозолистая рука. Бесспорно одно — он хотел бы, чтобы сегодня у него были мозолистые руки. Потому что:
2. этот «господин» знаком с латынью. Он правильно пишет два с в начале слова «аккумуляция капитала» <…>. Он использует редкое латинское слово: «дефетезировать», словом, он учил в школе латынь.
3. Почерк — не его собственный. Пожалуй, это почерк женщины лет 34–45. Дочери или еще кого-то, не знаю (папаша диктует, а дочка пишет).
4. Переписывается с заграницей: на конверте улица стоит раньше населенного пункта. Кстати, сейчас он пишет по моему старому адресу на улице Уласло. Откуда он его знает? В телефонной книге его нет. Если же он поинтересуется моим нынешним адресом, то получит адрес на улице Богданфи. То есть он следит за мной.
5. Живет в провинции, это видно по марке в 60 филлеров; название населенного пункта я не могу разобрать.
Но самое оскорбительное, оскорбляет мое писательское самолюбие, что он, видимо, прочитал лишь первое предложение — три слова. Потому что уже второе предложение говорит об обратном — о том же, что утверждает и он: «Но я люблю и не трудиться».
Что за дикая ненависть заставила этого человека остановиться на первой фразе? И эта ненависть направлена не на Шарику-Йожефа пятидесятилетней давности, а на меня. Так я принял это к сведению.
7 марта 1965 г.
Правильные пропорции — это не «чисто» вопрос формы. Правильные пропорции — это и сущность содержания.
В то же время художественное усиление не исключение, а правило.