Но вдруг на плывущем по бурному морю корабле освободилась от цепей пушка (см. рассказ Виктора Гюго, Гюго не указал калибр пушки) — это Кери в Эдинбурге (На заседании Международного (ПЕН-клуба) в Эдинбурге Л. Кери от имени венгерской секции заявил протест против предложения выбрать Солженицына почетным членом этой организации.), и разворотила палубу корабля. Он представлял венгерскую культурную политику? Нет. Кого он представлял? Зачем выступил?
Я упрекаю его не в том, что он не защитил Солженицына. Это — не задача «разъезжающего посла» и commis-voyageur’а. Я не желаю, чтобы он представлял мнение Арагона, или Мстислава Ростроповича, или мое, в основном совпадающие с их. Только чтобы промолчал, схоронился, приболел, сказал, что живот прихватило.
На это могут возразить, что он не мог промолчать. Как же не мог! Если он промолчал в 1964 году в Реймсе, когда речь шла об одном венгерском писателе, Йожефе Ленделе (свидетели Габор Турзо и Миклош Хубаи), то и сейчас мог бы промолчать.
Резюме: если Кери по уже розданным бюллетеням для голосования будет избран генеральным секретарем — я выйду из ПЕН-клуба.
После этого — множество уговоров: Болдижар (Иван Болдижар (1912–1988) — журналист, писатель. Председатель венгерского (1970) и международного ПЕН-клуба.), Керестури (Дежё Керестури (1904–1996) — писатель, историк литературы, критик, переводчик.), Отто Майор, а потом Кери сказал, что вопрос о С. даже не был включен в повестку дня, но в то же время что это было прямое указание исполнительного комитета (Майор и это опроверг), и поскольку о реймском деле никто даже слышать не хотел — Болдижар: «Кери там и не было» и Хубаи, которого я попросил подтвердить, в своей речи ни слова не сказал об этом — а ведь в 1964 году он сам рассказал мне об этом деле.
Последовал подсчет голосов: Кери получил 80 из 91 действительного голоса.
Сегодня напишу заявление о своем выходе, в одном предложении.
16 декабря 1970 г.
Здесь был Йожеф Нирё из «Кошута», признал, что до сих пор они саботировали, но сослался также на двусмысленные указания Ацела. Теперь же — после того как Ацел им приказал — он пообещал, что в первом квартале 1971 года издание (закрытое) «Лицом к лицу» выйдет.
18 декабря 1970 г.
17. Х11. Новый выпад «Правды» против Солженицына. А я сегодня — удачно приурочено — отправил свое датированное 16 декабря заявление (без объяснений) ПЕН-клубу.
25 января, в первый день Рождества, по телевизору снова покажут «Чародея».
19 декабря 1970 г.
18. ХII — грубое, плохо рассчитанное, но самое главное — глупое письмо в связи с вышеуказанным делом от Мозеша Каханы (М. Кахана (1897–1974) — венгерский и молдавский писатель, называет Лендела врагом СССР и коммунистической партии и обещает, что больше не подаст ему руки.).
Я не сделаю ему такого одолжения, чтобы ответить.
Но это только lappalia! (Мелочь (лат.).)Поразительно, что никто, просто-таки никто не думает о том, что защищает плохое дело. Более того, будто сторона, на которую совершается нападение, — не свобода, а СССР — который нужно любой ценой защищать от нападок злостных интриганов.
Конечно, даже не подумали — ведь думали только о собственной выгоде в данный момент — что подобная «защита» во вред СССР. И сейчас я больше друг СССР, чем его защитники. Мне больно от его ошибок.
30 декабря 1970 г.
Ацел звонил Рите, также по поводу ПЕН-клуба. Хотят заставить отступить? Ладно, однако отступать будет поздно. <Приписка: Письмо от Болдижара: не принимает к сведению мой выход. Ответ: пользуюсь modus vivendi — принимаю к сведению, что он не принял к сведению. 4.1.71. >
3 февраля 1971 г.
Распад великой веры, последней церкви — когда же он начался?
После испанской гражданской войны, когда Сталин понял, что на партию опираться нельзя — потому что наличие взглядов делает невозможным правление единой рукой? Это сталинский угол зрения!
До этого! Когда Коминтерн, церковь, стал мирской властью и интересы церкви-государства были возведены в руководящий принцип.
Когда Коминтерн распустили? Это было уже дальнейшим тактическим шагом: мирская власть хотела предстать в глазах соперников и союзников только как мирская власть. Она отреклась от своего католицизма!
После 1956 года — когда по аналогии с непогрешимостью папы пришлось отбросить догму о непогрешимости партии?
Что было здесь пограничной межой? Потому что Коммунистическая партия отнюдь не была партией «научного социализма». Ведь она сотнями поставляла страстотерпцев и приверженцев веры, которые так верили в абстрактную партию (которая может ошибаться лишь в своих людях, но в целом — никогда), что дает только вера.