В итоге написал Оуэну письмо, в котором моя личная просьба — не докучать Агентству по крайней мере в течение года. И что Агентство не компетентно по вопросу о «Лицом к лицу», о чем они также ему напишут.
Вдобавок, написал также Илоне, чтобы, коль скоро Оуэн попросит у нее совета, она также повлияла бы на него в этом направлении. Написал Илоне также то, что попросил только год, потому что за один год кто-то другой, кто угодно и на каком угодно языке, может издать книгу, не защищенную копирайтом.
Оба письма (копии) послал Кардошу, добавив, что возможен еще более надежный способ: если «Магветё» напечатает нормальное, защищенное копирайтом, издание в серии собрания моих сочинений. Но, конечно, к этому рациональному совету (что Кардош, я полагаю, поймет) следует отнестись как к «плохой шутке».
16 июня 1972 г.
Вчера здесь был Йошка Сабо. Просил биографические данные для книги, которую пишет обо мне. Я сказал ему то, о чем он просил, но также, что немного опасаюсь, что слишком много данных. Он сказал на это, что много данных нужно ему, он не будет чрезмерно перегружать ими книгу…
Из событий вокруг «Лицом к лицу» рассказал о моем разговоре с Кёпеци в 1966 г. непосредственно перед моей поездкой в Лондон: 1. Там я ни слова не скажу о «Лицом к лицу». 2. Здесь никогда не перестану говорить об этом. 3. Если рукопись хоть пальцем тронут, она в 24 часа окажется за границей. Я также сказал, что написал в прошлом году Ференцу Мольнару, ответственному за литературу в ЦК. Я предупредил их, где они напорются на мину, если попытаются действовать силой. Йошка сделал прекрасное сравнение: «Дядя Йошка, ты играешь в шахматы с глупым партнером и заранее предупреждаешь его, что если он сделает плохой ход, то получит мат». Примерно так оно и есть. К сожалению, для хорошего хода, легального издания книги с копирайтом, возможности нет, потому что каждый ход (публикация) — государственная акция, официальное действие. Править так в ближайшей перспективе легче, но в длительной — и это действительно не только для Венгрии — гораздо труднее. Йошка в качестве примера привел, что Ади писал об Иштване Тисе. Я сказал о Вильгельме II, на стол которого каждый день должны были класть мюнхенский «Симплициссимус» (Сатирический еженедельник (издавался в Мюнхене с 1896 по 1944 г.).), а ведь там были убийственные карикатуры почти в каждом номере.
<.> Илона сказала, что в «T. L. S.» (9.VI.) опубликовано мое ответное письмо. Автор статьи глупо защищается. Важно, что ему нужно защищаться.
Илона спросила, дал бы я большое интервью «Таймс». Откровенно говоря, я немного опасаюсь — сейчас здесь такая сложная ситуация, на Ацела так давят, что нужно подумать.
18 июня 1972 г.
1. Когда-нибудь нужно, наконец, сказать, что такое «Лицом к лицу» и насколько это другое, чем то, с чем его сравнивают, — вещи Солженицына.
Солженицын — большой писатель; я это говорю не только в разговорах с глазу на глаз, но выступал в его защиту, и не раз. Я считаю его большим писателем и сейчас, хотя «Август четырнадцатого» считаю шагом назад, или даже не знаю чем.
Повторю неоднократно высказанный мною взгляд, что так же, как прыгуна в высоту или дискобола следует оценивать по наивысшему достижению, писателя нужно признавать по однажды достигнутой им наивысшей планке.
2. Различие между мною и С. в том, что ему больно за Россию, мне — за Европу. Он славянофил, я социалист, который, конечно, понимает и ощущает свои корни на своей родине. Я люблю мою страну, не превознося ее, а стыдя. Я как «подброшенный камень», каким ощущает себя и Ади:
Подброшенный камень, безвольно, печально Страна моя малая, я, как должно, — Бью тебя в лицо ( Строфа из стихотворения Э. Ади («Подброшенный камень», 1909 г.). «Я взлетаю камнем безвольным, / Камнем падаю, делая больно / Малой моей стране» («Подбрасываемый камень» / Пер. Н. Горской // Иностранная литература. 1977. № 12).).
И всё же нашелся критик, который пишет, что я больше люблю другой народ, чем своих соотечественников. Так можно обвинить и библейских пророков, проклинающих свой народ. Видать, критику не нравится, что я не возненавидел русских людей и народ. Но я не ненавижу и английский народ, и людей.
3. Другое важное различие в том, что у С. — ангелы и бесы. Великие ангелы и отвратительные бесы. А я в «Лицом к лицу» выбираю более сложную ситуацию. Главная тема здесь — беспощадная схватка двух позитивных людей, двух порядочных людей, и сложность — сложность реальности. Поэтому я пишу под заголовком «Лицом к лицу»: Единственный ключ к моей книге — время. Если нужно искать предшественников, то я думаю, что предшественник С. — Достоевский. А если брать русскую литературу, самым близким к себе я чувствую Чехова.