Не легкий был разговор, потому что Кардош очень порядочный. Но у него на всё готов ответ. Например, почему бы Ацелу (и в этом было также — и тебе) не сделать то, что сделал Марошан (Дёрдь Марошан (1908–1992) — левый венгерский политик, социал-демократ, коммунист.), который был вторым человеком после Кадара. То есть уйти. На что К.: «Марошан как раз теперь вернулся в партию».
В конце концов, я пообещал и написал письмо. Но подчеркнул не только то, что я сохраняю за собой права, но и то, что больше не буду вести переговоров.
Адресат. (К. даже того не знал, кому я должен адресовать, потом сошлись на Агентстве защиты авторских прав.) Текст следующий:
Агентство защиты авторских прав. Согласно Вашему желанию и с целью проинформировать Вас, повторяю мое письмо Питеру Оуэну от 9.VII.72 г. (далее точный адрес П. О. и текст письма):
«Со своей стороны, мое, выраженное в вышеуказанном письме пожелание, чтобы Оуэн не издавал упомянутую выше книгу ранее 9 июня 1973 г., неизменно, как и моя точка зрения в связи с Вашим учреждением, высказанная в письме.
Поскольку ни Оуэн, ни Вы не посчитались с моей высказанной и желательной точкой зрения, я впредь отказываюсь вести какие бы то ни было переговоры или переписку в связи с изданием „Лицом к лицу“». <_>
Тем временем, как мне стало известно, Оуэн испугался шантажирующего и провокационного письма др. Иштвана Тимара, который, прежде всего, ссылался на то, что я не дал разрешения на издание. Тимар, разумеется, не написал, что венгерская правовая практика — независимо от декларации прав человека — это запрещает, не допускает, а в некоторых случаях уголовно наказует.
После этого пусть Оуэн поступает как хочет. Я никогда не выступлю против него, не дам разрешения начать против него процесс, но ничего другого я сделать не могу. Доверять же — я уже даже ему не доверяю. А Тимар (сейчас на государственные деньги разъезжающий по США и Мексике) — один из самых темных мерзавцев. Кто юридически подготовил процесс Райка и кому <.> запретили работать в правоохранительных органах, но вместо того, чтобы отправить копать землю, поставили во главе важного международного правового органа, о котором он, по крайней мере вначале, и понятия не имел.
26 октября 1972 г.
Кстати, из разговора с Дёрдем Кардошем я упустил, что он дал мне в руки запись новости, переданной по «Голосу Европы» («Свободная Европа» (Радио «Свободная Европа»).). Я так нервничал, что даже забыл прочесть. Но не беда. «Голос Европы» любит задать перцу венгерскому правительству, и они были бы только счастливы, если бы у меня из-за этого были неприятности.
Кардош также сказал, что венгерское государство предприняло в Лондоне дипломатические шаги. Я к этому непричастен.
29 октября 1972 г.
Бедный Лаци Чиллаг, которого обожали женщины! Потому что он всегда думал, что женщина, в которую он влюблен, не захочет ему отдаться. Они предоставляли ему оставаться при этом убеждении — он был несчастен, а женщины были горды и счастливы. В Вене он долгие годы работал в Рабочей книжной лавке. Потом в Москве он однажды увидел меня с Ниной и Гретой (Нина Сергеевна Ленгиель и Грета Бубер-Нейман.) и с завистью сказал: «Люсьен де Рюбампре». Я — тогда — оскорбился. Сегодня моя реакция была бы иной.
Конечно, Лаци тоже погиб в Москве (он был вроде троцкиста — подписал такое же заявление, как Эндре Шик, который легко отделался…). Он был младшим братом Пала Чиллага, математика, и Рожи Чиллаг. Какие прекрасные, порядочные люди — и какая несчастная у них судьба.
6 ноября 1972 г.
О статистике
Читаю: в СССР потребление сахара на душу населения уж слишком высоко. Ясное дело! Потому что не учитывают, сколько самогона гонят из сахара.
А у нас? В Моносло на 10 литров вина идет 1 кг. (В этом году обоснованно, потому что содержание сахара было 11–13 градусов.)
Но и о гигиенических потребностях обитателей лагерей тоже могла бы получиться странная статистика: мундштуки для сигарет делали из 5–6 зубных щеток разного цвета, которые приделывали вокруг тонкой медной трубки. Красивые были мундштуки. Иногда между пластмассовыми кусками оказывались и кости мамонтов. Ну, а щетку выбрасывали.
14 ноября 1972 г.
Уже этот своего рода дневник тоже конфиденциального характера. Но всё же — сообщение. Более того, со временем — рассчитывает на возможность публикации.