11 февраля 1974 г.
Запад находит «русскую душу» у Достоевского. Тот, кто долго жил среди русских, находит эту русскую душу, столь нравящуюся западному человеку, не там, а у Толстого — Безухова, князя Андрея, Каратаева и солдат Севастополя и Бородина. И гувернера-немца и нередко и Долохова.
Только Достоевский с его панславянским шовинизмом ближе к духовным направлениям Запада, чем просто исполняющий свой долг простодушный артиллерийский капитан. И Достоевский более современен и урбанистичен, и конфликт почти всех его произведений происходит вокруг денег. И он понятнее Западу также тем, что незаметно, но не скрываемо, рисует собственный, часто идеализированный автопортрет. Это явственнее всего проявляется в «Идиоте», потому что в этом романе он сосредоточивает все позитивное в одном лице — беден, но будет богат, обе женщины любят его, он самый лучший и самый смиренный. К сожалению, Д. походит на западных писателей и в том, что пишет ради денег, быстро, в угоду издателям, которым нужно то, что нравится читателям. Он выступил на арену с худшими шансами, чем Толстой, который мог вступить в борьбу с общественным мнением царской эпохи. Я еще встречался со старейшиной церковной общины (т. н. церковным старостой), который ненавидел Толстого за то, что тот был страшным еретиком. «Толстой посягнул переписать Евангелие». А у Достоевского каждое слово могло быть напечатано, и даже исключение — признание Ставрогина — было запрещено не по мировоззренческим причинам, а из-за садистско-эротического содержания.
Я подвергаю сомнению не значение Д. как писателя. Я лишь утверждаю, что он «западнее».
13 февраля 1974 г.
Узнал, что по «Свободной Европе» говорили обо мне в связи со статьей Клода Роя (Roy, C. Le vieil homme de la colline // La Nouvel Observateur. 1974. 481. sz. (28 janvier).). <.> А. сегодня узнал, что «Свободная Европа» сообщила: вчера арестован Солженицын. (Его, кажется, вызвали в милицию, он не явился — за ним пришли. Конечно, это мог быть простой привод. Но информационная служба великолепная. Вчера случилось — сегодня передали по «Свободной Европе».) Меня тоже арестуют? Не думаю. Это было бы так глупо — сделать меня таким образом всемирно знаменитым… Но если где-то так решат, то Ацел, возможно, сделает одно-два замечания — не столько из-за меня, а осторожно обозначив размер скандала. А потом, не моргнув глазом, согласится, смирится и успокоится. Но ведь. Ведь власть так сладка, даже если и не такова.
А я? У меня нет выбора, значит, мне нечего терять. Это меня успокаивает.
В половине седьмого я тоже слушал «С. Е.»: Солженицына на самолете доставили в Западную Германию. Уже его вчерашний арест вызвал протест во всем мире (например, «Шйа»). Бёлль заявил: двери его дома открыты перед ним. А теперь и «Вечерняя Хроника»(Вечерний выпуск последних известий по венгерскому радио.) также сообщила: Верховный Совет СССР лишил Солженицына гражданства и выдворил из страны. Члены семьи, если пожелают, могут последовать за ним.
Я думаю, что Солженицын не по своей воле выбрал Западную Германию, и не думаю, что — несмотря на приглашение Бёлля — он там надолго задержится. Будет трудно среди множества провокаций, множества интервью найти тот внутренний покой, в котором он нуждается.
А я? Боюсь? И это есть. Но если меня спросят, я отвечу однозначно. А если не спросят, промолчу? Нет. Я найду момент и время, чтобы ответить. «Антикритон» (Сатира о смерти Сократа.), между прочим, дал недвусмысленный и действительно хороший ответ. Это вчера знали уже все.
14 февраля 1974 г.
Сегодня позвонил д-р Бойта из Агентства защиты авторских прав. Получены экземпляры «Confrontation, и он хочет их прислать. И прислал. Английское издание, вышедшее 29 октября 1973 г., а заодно и американское, вышедшее 12 декабря 1973 г. Что до сих пор он просто отрицал. Американского я даже не просил.
Это я приписываю новой тактике в связи с делом Солженицына. Странные и запоздалые попытки отступления. Тем временем я уже прочитал номер «Nouvel Observateur» от 28 января (Клод Рой) и «New Statesman» от 25 января, и знаю, что о моей книге писала и (Manchester) «Guardian».. И всё же не это было причиной изменения тактики Защиты (?) прав (Агентства защиты авторских прав.). Обо мне и раньше писали.
19 февраля 1974 г.
<.> В последние недели меня много занимали собственные дела и дело Солженицына. Возможно, даже слишком много, если подумать, чего я не заметил. С Миклошем Кородой (Миклош Корода (1909–1978) — писатель, жил в Крепостном районе, неподалеку от Лендела.) мы шли по улице Орсагхаз. Через освещенное окно одного подвального помещения мы заглянули в мастерскую «Дизайн». Корода сказал, что здесь в крепости была угольная лавка. Это я знал. Но я не видел того, что те, кто еще топит углем (и у кого нет места, где хранить уголь, или нет достаточно денег, чтобы сразу заказать, и, очевидно, нет денег платить за доставку), теперь должны носить свой уголек в ведрах из лавки на улице Варфок.