Враги родины, как ни парадоксально это звучит, толкают к усилению обороноспособности страны. Полно, что мы можем оборонять? Судьбу страны решают гиганты — с помощью договоренностей или войны.
Но в тоталитарном государстве благосостояние народа ослабляет центральную власть. Только бедных можно сделать послушными даже помощью полпайки хлеба.
Мирное сосуществование и «status quo» — это серьезное желание соцстран. Дефензива — признание того, что нельзя надеяться ни на экономическую, ни на идеологическую притягательную силу революции. То, что они говорят и пишут о продолжении идеологической борьбы, — пустые фразы. Они должны быть рады тому, что их оставили в покое. Они боятся проникновения «чуждых» идей — на то, что сами могут экспортировать идеи, уже не рассчитывают.
Было бы интересно выяснить, при какой системе власти существует бо2льшая возможность социального и интеллектуального роста. В США? Едва ли. У нас? После первых революционных поколений среди руин институций скорее расцветают сорняки…
Но я вижу действительно ценных, умных и честных молодых. От каких генов они произошли? Нереволюционные, утратившие привилегии, но талантливые дети интеллигенции? К сожалению, есть не только такие, у интеллигенции немало бесполезных отпрысков.
15 мая 1974 г.
Система апартеида в Южной Африке аморальна, подла. Особенно для сытых. Но следовало бы спросить голодающие народы Верхней Африки, что лучше: голодать или сытыми жить отдельно, ездить в отдельных вагонах и т. д. и т. д.
Люди борются за свободу тогда, когда гнет сопровождается голодом. Поэтому революционны африканские и южноамериканские народы — то есть там есть революционная почва.
Человек считает свободу величайшим благом. Но и боится ее, потому что она освобождает от веры в предопределенность, в неизменность мира.
А освободители? Они хотят только такой свободы, при которой люди считают благом то, что считают благом они. Сейчас я думаю не о подонках, а о честных, готовых к жертвам революционерах. Подонки, те, кто хочет выиграть, — это простая формула.
16 мая 1974 г.
Материальное благосостояние — это далеко не свобода. Собственность связывает человека — он сам привязывает себя к своей собственности и к государству, которое обеспечивает ему собственность, должность. Но деспотии желают не такой привязанности, а определенного вида крепостной зависимости. Такой, при которой тот, кто сегодня откажется работать, уже завтра будет голодать. <.>
23 мая 1974 г.
Косил. Нет, не получается! После 8-10 взмахов косой сердцебиение, головокружение, коленки трясутся. Это уже не то, когда у человека устает спина и рука. С моей эмфиземой человек теряет сознание от тяжелой работы. Я должен понять, что не могу ни косить, ни пилить, рубить дрова еще меньше.
Косу одолжили у соседа. <.> Мои старания: уже купили косу, и в лавке пообещали, что будет и косовище, — увы, пошли прахом. Пусть будет при доме, но я уже не попользуюсь.
Да, это так. Недавно прочитал, что как-то у Лео Слезака (Лео Слезак (1873–1946) — австрийский оперный певец (тенор), киноактер.) спросили: «Трудно ли петь в опере?» На что Слезак: «Очень трудно… но работать еще труднее». Это был очень умный человек, с прекрасными манерами, оставил целую книгу смешных анекдотов. Так вот, то же самое и со мной. Писать трудно, но на это я еще временами, в хорошие дни, способен.
Что нужно для счастья?
1. Скажем, человек, если он три дня не мог раздеться, а потом получил возможность вымыться, побриться, надеть чистое белье, счастлив.
2. Но если он должен ради кого-то или чего-то провести три дня немытым, небритым и, к тому же, без сна — то это тоже дает ощущение счастья, удовлетворения, конечно, если он делает это из любви, добровольно. (Неважно, кто приносит «жертву»: любимые, сиделки или ученые.)
3. Из чего следует, что и чистота, если нужно, не важна, и неприятности приятны.
4. Но есть один момент, когда человек уже не думает о телесной чистоте. Принесение себя в жертву тоже может стать тяготой.
Каковы благоприятные обстоятельства?
Хорошо ли было, что у Сервантеса была только одна рука и он писал «Дон Кихота» в долговой тюрьме? Если бы этого не было, например, если бы он был богат и успешен, он бы не написал? Возможно, больше, но лучше — представить невозможно.
Пошли ли или не пошли на пользу Й. С. Баху тьма детей, запах пеленок и кислой капусты. Повредить — не повредили, это точно. Были полезны? С некоторой долей цинизма мы могли бы сказать, что запахи и домашний гвалт заставляли его отправляться к органу вместо того, чтобы мирно дремать дома.