25 ноября 1974 г.
Письма и телефонные звонки были уже раньше: «Кортарш» (редактор Тиери) хочет переговорить «по поводу интервью». Сегодня позвонил опять. Конкретно, они хотят внести изменения в уже переданное по радио интервью («Кабинет писателя»), которое сделал Иштван Шимон, и Т. хочет для этого прийти ко мне. Ну, я ему сказал на это и позвонил отдельно главному редактору, Ивану Шандору Ковачу, что не позволю изменить ни одного слова. Не хотите печатать так, как есть, не печатайте никак.
Но до чего же возмутительно это желание переговорить. Вкладывают кастрационный нож прежней цензуры в руки писателя: «Будь добр, господин хороший, оскопи сам себя». Так же сделал, хотел сделать, и Чаба Шик.
Но если я еще смирился с купюрами в книге, идти на уступки в таком незначительном интервью у меня причины нет.
Кстати, вчера я слышал анекдот на эту тему. Во времена Ракоши дядюшка Кон слушает лекцию, в которой говорят, что 2 X 2 = 8. Он встает, поправляет: 2 X 2 = 4. После этого двое дюжих молодцов стащили его со стула, увели и всыпали по первое число. После чего у дядюшки Кона надолго пропала охота выступать с поправками. Но недавно на одной лекции он слышит, что 2 X 2 = 5. Он встает, поправляет: 2 X 2 = 4. Те же двое молодцов выводят его из зала. Но на этот раз не бьют, а предлагают присесть, угощают кофе и коньяком. А потом спрашивают: «Дядюшка Кон, почему вы возражали, когда докладчик сказал, что 2 X 2 = 5?» — «Потому что 2 X 2 = 4», — отвечает дядюшка Кон. «Ай-яй-яй, дядя Кон, неужели вы хотите, чтобы 2 X 2 опять было 8?»
Таковы, кстати, аргументы и Дёрдя Кардоша. То, что мы имеем, это меньшее зло.
15 декабря 1974 г.
Мои кисти сделаны из волос, состриженных в тюрьмах.
Я принял совет:
это нельзя забыть никогда,
Я не принял приказ:
это забудь, мы уже рассмотрели.
Мое молчание — не есть согласие.
Собственно, это было бы постскриптумом фуги…
5 февраля 1975 г.
Инстинкт сохранения жизни, вида, половые инстинкты. Как естественно воздействуют эти давно известные «основные инстинкты». Так и с такой силой, что мы уже не спрашиваем: «Ну и что? Зачем?», «Стоит ли?», «Нужно ли?» И можно продолжить вопросы, аксиома которых: человеку, людям нужно жить. Но стоит ли? Стоит ли мир того, чтобы нам его терпеть?
Да, нужно, чтобы под руками была пробирка с цианистым калием в тот момент, когда мы уже точно знаем: довольно.
Человечество взорвет самое себя? К примеру, водородной бомбой. Если сделает это, легко сказать: «Лучшего не заслужили». Но правда ли это? Есть одна мудрость: «У каждого народа такое правительство, такие правители, каких он заслуживает». Но это, например, неправда. Я-то уж знаю.
7 февраля 1975 г.
Пока я был в больнице, Тибор Тардош прислал свой перевод с автографом. Заголовок по-французски: «Deux Communistes».. Издательство «Fayard», к сожалению, мне еще не удалось узнать, что это за издательство. Но, может быть, это и неважно.
10 февраля 1975 г.
В больнице ко мне зашел (потому что там лежал какой-то его приятель, которого он навещал) Дюла Кадар, бывший полковник генштаба, начальник контрразведки. Что за хамство! Не знаю, писал ли я где-нибудь про его поведение в лагере. Но мое мнение об этом ему должно было быть известно, потому что там я это недвусмысленно ему высказал. Теперь только в Stichwort*(Ключевые слова (нем.).): съел картошку, которую сварили для венгров. В то же время подозревал нас, что мы, конечно, едим что-то другое. Писал доносы на своих товарищей-офицеров. Хотел обучать фехтованию офицеров НКВД. А когда он спросил, где и каким образом в лагере можно записаться в партию, я понял, что полковник генштаба венгерской контрразведки ищет адрес господа бога в телефонном справочнике. — И это, и еще многое другое я ему высказал.
Только теперь, на этой неделе, я понял, какое прекрасное выражение: встать на ноги. Теперь, когда после болезни я едва хожу и, стоя, не могу натянуть брюки, потому что падаю, когда стою на одной ноге.
Я — неплохой писатель. Я это хорошо знаю. Но высший образец, Лев Толстой, — был для меня слишком велик. Я не смог у него учиться. Мой мастер — Чехов, неплохой мастер. И, возможно, самое лучшее мое произведение, «Маленький сердитый старый господин» — продолжение чеховской фигуры, профессора из «Скучной истории». Конечно, ведь я хороший ученик, никто не заметил след руки мастера. Конечно, этого — следование Чехову, не подражая, — филологу не заметить, да и права на то у него нет, нет вещественных доказательств.