— Андрей! Эй, Андрей! Быстро к чертям вываливай картошку. Слышь! Тетерка на обед будет. Слышь, Андрей!
Чужак вышел на порог.
Однако Евсей будто бы и не слышал крика. В своей обувке из мягкой кожи он бесшумно подошел к крыльцу, остановился и только тогда поздоровался:
— Бог в помощь!
— И вам того же, — ответил Мишка и подмигнул товарищу.
— Здравствуйте, — сказал тот серьезно, безразлично и посмотрел на пришедшего.
На плече у Евсея на новом желтом ремне висело охотничье ружье. Самому ружью было аж лет сто, допотопное, заряжалось с дула. Приклад ружья был обмотан медной проволокой. Другой желтый ремень был протянут наискось через грудь Евсея, на нем были пряжки и кольца. На одной пряжке висел мешочек для дроби, к колечку веревочкой был привязан пузырек. Должно быть, от каких-то духов, а сейчас в нем был зелено-желтый порошок. На остальных пряжках и колечках ничего не висело.
Евсей снял меховую шапку, ладонью вытер лоб. Волосы у него были седые, борода белая, но в ней было много еще рыжих волосков. По этому, а еще больше по красному цвету лица, полоскам белой кожи в складках морщин, ярко-красным узким губам и веснушкам на руке, просунутой в ружейный ремень, было видно, что когда-то он был рыжим. Глаза голубые, как летнее небо и, одновременно, как выцветший ситец. Нос узкий. Теперь, к старости, будто принюхивающийся. Может, когда-то и нос и глаза нравились женскому полу.
— Можно у вас передохнуть? — чинно спросил лесник по всем правилам таежного этикета.
На это Мишка должен был ответить: «Будь как дома». Но он ответил другим шутливым приветствием.
— Поесть принес — гостем будешь! А коли выпить — хозяином. — Это было не обидно, хотя и не по правилам.
Евсей кивнул и присел на лежащее у крыльца бревно. Как раз на то, что накануне привезли про запас, вдруг понадобится для обшивки крыши. Мишка спустился с крыльца и встал рядом с Евсеем. Ждал, о чем же тот спросит, заранее ломая голову над каким-нибудь шутливым ответом. И тут примчалась собака Евсея. Она тяжело дышала, видно, гналась за дичью и, очевидно, зря.
— Найда, ко мне! — Евсей указал место перед собою.
Собака села в точности на указанное место — перед хозяином — и вопрошающим взглядом следила за двумя мужчинами, с которыми тот говорил. Это была крупная каштановая сука, похоже, помесь легавой с овчаркой. Задрав нос кверху, она обнюхивала незнакомых людей. Очевидно, ее беспокоило, что те еще стоят и могут передвигаться, когда ее хозяин сидит и, значит, беззащитен. Она подозрительно посмотрела и на то, что Мишка сел на бревно и насмешливо поглядывал на нее и на хозяина.
Мишка потушил цигарку о бревно:
— Ну, как, хорошо поохотился? — спросил он, будто не замечая, что ягдташ у Евсея пуст. В деревне все говорили, что лесник ест жареную дичь только тогда, когда позовут в гости.
— Даже ни разу не выстрелил, — ответил Евсей, будто и не услышал подвоха. — Я ходил бересты на посуду поискать.
— Сейчас самое время, пока береза сочится. Я тоже присматривал тут березы, но…
— Здесь уже не найдешь. Разве что тонкие, только на солоницы…
— Перевелись хорошие деревья, — согласился Мишка.
— Кому как. Зайди подальше, так и на восьмилитровые туеса найдешь, сколько душе угодно.
— Правда? Я ни одной такой не видал. Конечно, я далеко не могу уйти. Приходится тут обретаться, — он подбородком кивнул в сторону угольных куч, — и коптиться, чтобы не прогоркнуть.
— Да если б и пошел, — свысока сказал лесничий. — Знать надо, куда идти. И глаз нужен, это главное. Бывает, идешь рядом с деревом, только руку протяни, а не замечаешь.
— Оно конечно. Где уж углежогу тягаться с охотником?
— Оно конечно. Где уж углежогу тягаться с охотником? Куда уж! — ответил Мишка и подмигнул товарищу. — Вот ты уж точно найдешь восьмилитровый.
— Я прикинул, пару-другую отнесу на базар на следующей неделе.
— И почем продаешь, скажем, двухлитровый?
— Всё равно не купишь, чего спрашиваешь?
— Восьмилитровый мне не требуется, и двухлитровых хватает. Но вот напарник мой, у него нет посуды.
До сих пор Евсей посматривал на незнакомца краем глаза. А тут повернулся к нему, словно только заметил.
— Я тоже сейчас покупать не стану, — сказал тогда Андрей. — Вот когда аванс получу.
Евсей одобрительно кивнул. Не по нраву ему было, что Мишка сватает покупателя, который не прочь купить товар по дешевке, а то и вовсе в долг. Если до сих пор обходился с Мишкиной помощью, пусть дальше обходится^ Конечно, для углежога и любого человека в тайге нет посуды лучше берестяной. Она лучше глиняной — не бьется, лучше чугунной — легкая. Чайник да берестяной туес. Другого лесному человеку и не требуется.