— А ведь собака понимает, что вы говорите, — сказал теперь чужак.
Невольно все трое посмотрели на Найду. И почувствовали, что собака понимает, о чем они говорят.
Искусанное комарами лицо Евсея побагровело еще больше. Он обливался потом, будто только что выскочил из парной.
— Черта с два понимает! — сердито заорал он.
— Ты сам всегда говоришь, что твоя собака умная, всё понимает, — без всякой насмешки укоризненно сказал Миша.
— Ну, понимает. Если зову, если команду даю, если велю принести поноску. Или голос подавать запрещаю. Но я не говорю, что у нее ум человечий.
— Конечно, не человечий. Иначе она бы была злой, — сказал чужак.
— Да не вы, это я говорю, что Найда умная. Будь на ее месте щенок несмышленый, так я бы ее не наказывал. А наказана она за то, что вперед убежала. Сама знает, что виновата. Верно, Найда?
Собака, всё это время ждавшая возможности отползти, теперь легла на пол и начала жалобно скулить. Миша отвернул лицо. Он был не в силах видеть это красивое и крупное животное с набухшими сосцами, скулящее на полу.
— Ну! — с угрозой прикрикнул Евсей. Потом, хладнокровно объясняя, повернулся к углежогам: — Видите? Всё понимает. Только что говорить не может.
— Ваша собака и говорить может, — сухо сказал чужак. — Только вам непонятно, что она говорит.
— Тебе что ли понятно?
— Не тыкайте мне! — Не крикнул, только ближе шагнул к Евсею.
Миша встал. С удивлением взглянул на чужака. Он впервые видел его таким.
Миша любил шутливую перепалку, но ссоры ненавидел до глубины души. А тут назревала ссора, пожалуй, могло дойти до кулаков.
Однако голос Андрея вдруг изменился. Хрипло, почти шепотом он продолжал:
— Она просит вас не бить ее. Потому что у нее будут щенки.
— Этого она просит? — неестественно и зло рассмеялся Евсей. — А чего другого не говорит? — Он повернулся к собаке. — Сделай милость, Найда, скажи, завезут сегодня в сельпо табаку?.. Ну, отвечай! — заорал он и снова пнул собаку ногой.
Миша бросил взгляд на чужака. «Ответь ему, не осрамись», — говорил его взгляд. Только что они оба вызывали у него неприязнь, теперь уже только Евсей.
— Этого она не знает? — повернулся Евсей к чужаку.
Тот глубоко дышал открытым ртом, очевидно, хотел так подавить гнев.
— Не знает, — ответил он спокойно, чуть ли не примирительно. — Ведь этого и вы, сударь, не знаете. Но она знает, что вы перед этим сказали, и просит не убивать ее. — Потом, как бы от себя, прибавил: — Жаль губить ее ради какой-то несчастной шкуры.
— А ты… Или, коли такое обращение вам не по душе, — от злобы голос Евсея сделался совсем тонким. — Ваша милость для этой твари заступником заделались? Это она тоже говорит?
— Этого не говорит. Она говорит другое. — По лбу чужака пролегли хмурые, глубокие морщины, но он ответил ровным тоном: — Она просит, чтобы я стал ее хозяином.
Все трое взглянули на собаку. Найда поднялась и робко, нерешительно в самом деле направилась к чужаку.
— Найда! — гаркнул Евсей.
Собака снова легла.
— Продайте мне эту собаку, — примирительно, тихо сказал чужак. Он встал перед Найдой, чтобы Евсей не смог пнуть ее.
— Не продам!
— Я заплачу.
— Чем же? Может, скажешь, чем?
— Дам за нее меру пшеницы.
— Да? Давай! — презрительно засмеялся Евсей.
— Ведь вы знаете, что я все еще живу в счет аванса. Но я сейчас говорю, перед свидетелем говорю. Уж одна-то мера зерна осенью у меня будет.
— Соглашайся, Евсей, — вступил в разговор Миша. — Этот отдаст. Я за него ручаюсь. Ну? — И он, как делают на ярмарках, взял Андрея за запястье. — По рукам, Евсей! Другого такого чудака не скоро сыщешь. — И он широко улыбнулся чужаку. — За меру пшеницы две хорошие шкуры можно купить.
Раскрытая ладонь чужака была перед Евсеем.
— Нет! — сказал Евсей и посмотрел на лежавшую позади Андрея Найду. Рукавом пиджака он утер со лба пот. Повернулся, пошел к распахнутой двери.
— На нет суда нет! — сказал Миша и смахнул со стола оставшуюся после завтрака кожуру от печеной картошки.
— Ну, если не нужна мера зерна, — сказал чужак, — то знайте то, что Найда уже знает! Эта собака уже моя. — Чужак присел на корточки. — Найда, — сказал он тихо. Собака подползла ближе. Она дрожала всем телом.
В этот момент Евсей резко обернулся и, вытащив из-за пояса петлю, накинул на шею собаки. Собака подчинилась и встала. Евсей взял ее на поводок.