Но плачущая женщина будто не слышала, что ей говорят. Или же воспринимала не смысл слов, а только голос, жесты пришедших. Или вспомнила страшные истории, которые рассказывали соседки. Но она понимала: это не ошибка. Ее брата заберут, заберут навсегда… «Каждую ночь приезжают машины, — шептались женщины в подъезде, — и, кого забрали, пропадает без следа…»
— Заверни мне несколько бутербродов, — попросил старик.
Но старая дева, всю свою жизнь положившая на то, чтобы стирать брату белье, варить обед, делать морс, вытирать пыль и чистить ботинки, и только что так хорошо выбравшая для него теплую рубашку и теплый шарф, сейчас, в первый раз в жизни, чувствовала, что нет смысла заворачивать бутерброды. Прижавшись лбом к стене, она продолжала выть.
— Ну ладно, не нужно, — сказал Андриан и безнадежно махнул рукой.
Он подошел к сестре, прижал к себе и поцеловал в лоб. Та склонила голову к руке брата и с какой-то символической покорностью поцеловала ему руку.
— Что же, тогда пойдемте, — поторопил своих сопровождающих старик, боясь слишком обнаружить свои чувства.
— Можете на минуту присесть, — сказал военный и вышел в переднюю.
По старой традиции перед дальней дорогой полагается присесть на одну-две минуты, безмолвно и неподвижно. Андриан держался изо всех сил, а когда они так присели, сестра тоже замолчала. Потом они еще раз пожали друг другу руку и троекратно поцеловались: справа, слева и в лоб.
В сопровождении конвоя он покинул квартиру, которая столько лет была его домом. Перед зданием ждал удобный легковой автомобиль, и теперь он быстро мчал его и его молчаливых спутников по вымершим, занесенным снегом улицам.
На незнакомой улице, перед большими воротами автомобиль остановился. Ворота распахнулись сами собой, и машина въехала во двор. Перед ними — еще одни закрытые ворота, а те, что были позади, закрылись. Потом открылись вторые ворота, снова въехали во двор, вторые ворота тоже закрылись.
— Выходи! — закричал кто-то и рванул дверцу машины. Прежние сопровождающие передали его другим конвоирам. Старик оглянулся на них как на старых знакомых. Но его уже вели дальше, и вскоре он очутился в большом помещении.
Здесь было много людей, они напряженно стояли посреди зала, как кегли перед броском. У другой двери выстроилась очередь, по двое, как в военные времена перед булочными.
Старик услышал, как его спросили: «Что здесь такое?»
— Вокзал, — ответил вместо него кто-то поблизости.
Привозили новых людей, по одному и группами. Потом дверь, перед которой стояла двойная очередь, неожиданно открылась. Сто человек пропустили в другое помещение.
— А там что? — спросил тот же голос.
— Черт его знает. Увидим, — ответил кто-то другой безразличным голосом, но казалось, что у него стучали зубы.
— Давайте тоже встанем в очередь.
На месте ста человек стояли уже другие, а их место заняли вновь прибывшие, более того, человеческая масса на «вокзале» становилась все гуще. Давкой Андриана придвинуло ближе к открывавшейся каждый час двери. Никто не знал, что его ждет за дверью, и все же, когда она открывалась, люди толпились и отталкивали друг друга. Может, перед вратами ада тоже так: будь что будет, уж лучше жариться на раскаленной сковороде, чем ждать, когда тебя поджарят… Входящего ослеплял резкий свет больших электрических ламп. Цементный пол. Сверкали покрашенные масляной краской стены. Здесь их ждали десятка полтора уже не молодых людей в белых халатах. Из-под белых халатов виднелись сапоги. Взмахом руки они выстроили сто человек в шеренгу.
— Раздевайся!
Люди начали расстегиваться.
— Пошевеливайся! Догола!
Сто человек разделись. Перед каждым в кучке его вещи.
Часть людей в белых халатах осматривала одежду, остальные — людей.
— Поднять руки!
— Открыть рот!
— Нагнуться!
Другие люди в белых халатах тем временем ощупывали вещи. Они срезали металлические пуговицы и вместе с другими металлическими предметами бросали в кучу. Деньги и ценные предметы клали в другую кучу. Сюда же бросали шнурки от ботинок и ремни.
— Кто готов, забирай вещи.
Эти попадали в следующее помещение. Здесь было жарко, и по запаху потных тел и пара было понятно, что они в предбаннике.
— Вещи сюда! — послышалось из-за стойки.
Люди клали одежду на стойку. Человек, принимающий одежду, совал каждому в руку кусочек мыла размером с пол спичечного коробка. Здесь были уже такие, кто ухитрился добыть два куска, конечно, не профессор Андриан. Он отошел от стойки без мыла.