За замок мы держались зубами. Владения свои она так называла, потому и требовала называть себя госпожой. А в замке том избушка да пара бараков всего… Но мне-то что? Мне, главное, что кормят — и ладно.
Естественно, так долго продолжаться не могло. Появился парень один, его Тухлым прозвали за работу соответствующую: рабами торговал. Все госпожу подбивал сменить наемный труд на рабский, дешевле, мол. Присматривался, принюхивался, а потом задумал прибрать к рукам и гору, и весь замок. Но не силой, а хитростью.
Друг у него еще закадычный был, Данила, спец по бионикам. Сварганил он ипостась ящерицы и передал армянину одному, что магазинчик в городе держал. Тот преподнес ее в дар госпоже. Когда же она к подарку присматривалась, ее в эту ящерку и обратили. Навсегда, потому что магита, чтобы обернуться обратно, у ней не хватило.
А я что? Меня подкупили обещаниями дать полную власть над рудником. И, вроде бы, дураком меня не назвать, а поверил. Теперь вот, сижу тут, наказанный за глупость. Проблема ведь не в том, чтобы принять решение, проблема в том, чтобы пережить его последствия.
Болт замолчал и стал потихоньку выпрямлять ноги. В этот раз боли он не почувствовал, и пару раз, для верности, согнул и разогнул их в коленях. Потом потянулся и через несколько секунд перед Юрием сидел уже вполне здоровый, хоть и сильно пожилой человек.
— Вот ты мне ответь, почему не живется людям по-человечески? — задумчиво произнес Юрий. — Все, вроде, есть, даже магия, а друг с другом грызутся, скатились в каменный век — рабство процветает.
— А это и есть человеческая жизнь. Потому что человек есть существо коллективное. Только одни живут для других людей, а другие за счет других людей. Этой истории человеческой тысячи лет, а, может, и миллионы. Вьелась она в природу хомо сапиенсов на генетическом уровне. С чего бы она изменится за раз? Нет, парень, человеческую природу просто так не переделаешь. Еще вопросы есть?
Юрию показалось, что Болт спросил с пренебрежительной иронией и отнес это к разнице в возрасте и жизненном опыте.
— Скажи, Болт, а несколько ипостасей у человека быть может?
— А вот это, правильный вопрос…
Юрий не успел опомниться, как оказался опрокинутым на пол с такой силой, что от удара об бетон затылком брызнули искры из глаз. Сверху на него навалилась обезьяноподобная туша, придавив грудную клетку мощным кулаком. Безобразное плосконосое лицо с выступающими клыками нависло над ним, роняя густую слюну.
— Лик ящера тебе не поможет. Брюхо у него уязвимое. Дернешься — кишки выпущу!
Юрий попытался пошевелиться, но тщетно. Кулак давил так сильно, что трудно было дышать. Его две руки с трудом обхватывали запястье волосатой руки, но не то, что сдвинуть, не в состоянии были даже пошевелить такую лапищу. Можно было лишь вертеть головой, да что толку…
— Как же так? — прохрипел Юрий. — Ты говорил так откровенно, как с другом…
— Запомни, дружба есть только в детстве, а во взрослом мире есть только интересы. А интерес у меня один — в моей камере место только для одного!
«Шахтерская ипостась! Эх, попытка не пытка...» — Юрий чуть не рассмеялся: как же он мог забыть про «рабочий» подарок! Придавившая его лапа хрустнула, стоило ее сдавить покрепче новыми руками, и грузное тело Болта потеряло устойчивость. Упасть ему на себя Юрий не дал — удар в челюсть отбросил старика в другой конец камеры, с грохотом хлопнув об дверь.
В глазах Юрия полыхнуло зеленым пламенем, тело выгнуло дугой и, продержав в напряжении чуть ли не минуту, бросило на пол. Грудь болела, будто на нее наступил слон. Он провел рукой по бокам, ощупывая ребра. К счастью, с ними, как будто, было все в порядке. Юрий приподнялся и посмотрел на лежащего без движения Болта: «Похоже, интерес старика удовлетворен в полной мере, хотя и не так, как он себе это представлял. А у меня тоже есть интерес — побыстрее отсюда слинять. Только бы дверь открыть, а там уж соображу что-нибудь».
Внимая его словам, раздался шум поворачивающегося в замке ключа, и толстая дверь стала медленно открываться. Юрий дунул на пушистика и приготовился ждать гостей в полной темноте.
— Как ты умудрился запереть его в эту камеру? — слышался снаружи раздраженный голос Боровски.
— Вы же не сказали в какую, — оправдывался Шварц.
— В любую, болван, но не в эту!
— Тут их всего две…
Наконец дверь распахнулась и на пороге появился силуэт, по которому можно было предположить, что это Шварц. Он чиркнул спичкой и отпрянул. Спичка погасла и послышались ругательства Боровски, которому Шварц отдавил ноги.