Я тихонько толкнула дверь. Дом встретил меня пыльной усталостью и темнотой. С некоторых пор я стала бояться темноты и всегда включала свет. Вот и сейчас моя рука остановилась на полпути к выключателю. Это мой дом. Поруганный чужими ботинками и руками, с вывернутыми полками и шкафами, с разбросанными вперемежку с пылью вещами… это все равно был мой дом. И в нем я не боюсь ничего, а значит, и свет мне не нужен. Не разуваясь, я прошла на кухню. Занимался рассвет. Солнца еще не было, но небо уже окрашивалось в розово-желтые цвета восхода, отгоняя мрак и тени ночи.
– Долго же ты гуляешь. – от звука голоса я вздрогнула. Хотя я и готовила себя к тому, что найду ее у себя дома, все равно страх моментально вернувшись сковал меня с головы до ног.
– Л-л-лешка… – просипела я.
– И я рада тебя видеть… снова.
Она отделилась от косяка и сделала шаг ко мне. Я невольно сделала шаг назад.
– Тебе страшно? Ты боишься меня?
– Вовсе нет. – я постаралась взять себя в руки. – Что ты тут делаешь?
– Тебе страшно. Я чувствую запах твоего страха. Я долго тебя ждала.
– Извини…
– За что? – рассмеялась Лешка. Этот смех на мгновение швырнул меня в мои кошмары, именно его я слышала, как только закрывала глаза.
– За то, что меня так долго не было. – как удивительно спокойно звучит мой голос.
– Ты была у него?
– Неважно… Теперь я здесь. И нам нужно поговорить.
– Ненавижу эти слова!!! Ненавижу, как они звучат, и то, что происходит после того, как они слетают с губ!!! Почему бы тебе просто не сказать, что любишь меня? А?
– Я…
– Но ты не любишь. – припечатала она. – Ты просто не любишь!!! И поэтому чаще молчишь!!! Хочешь уйти? Да? К нему? Или кому-то еще? Сколько их у тебя???
– Лешь… я…
– Что ты блеешь, как овца? Куда пропало все твое гребаное красноречие?
– Прекрати орать на меня!
– Что? – она вдруг успокоилась. – Прекратить орать?
Лешка задумчиво покачала головой.
– Не любишь и не любила… Играла… А теперь хочешь выйти из игры…
– Я не играла… я…
– Помнишь, я сказала, что ты не будешь принадлежать никому, кроме меня? Ты помнишь? – она не отводила от меня глаз, наклоняя голову и рассматривая меня, так как будто увидела впервые. От ее слов веяло опасностью. Я кивнула.
– Ты думаешь, я врала? Врала как ты? Нет. Я говорила правду. А ты врала. И я не могу простить тебя. Понимаешь? Это так больно… Я не сделала тебе ничего плохого… Зачем ты так со мной?
В свете наступающего утра я увидела две мокрых дорожки слез на ее щеках. Ее взгляд вдруг потерял всю свою ярость и злость, теперь в них плескалась боль.
– Лешка! – Я рванулась к ней, в три шага преодолевая разделяющее нас расстояние. Я хотела обнять и прижать к себе, сказать что-нибудь, что успокоит боль… Как я могла бояться ее? Ведь это Лешка…
– Нет. – ее тихий возглас сопроводился легким прикосновением холодной стали к моей груди. Я непонимающе, опустила глаза на то место, где возникла боль.
Нож. Огромный. Стальной. Холодный. Блестящий. Не знающий страха, сомнения и боли. Несущий избавление от Жизни.
Мои глаза не могли оторваться от холодной стали ножа в тонких изящных пальчиках. Мне было страшно и одновременно как-то очень спокойно.
– Что это? – спросила я.
– Это то, что теперь между нами. Тебя больше нет. Есть он и я. А тебя нет. И я не хочу, чтобы то, чего нет, прикасалось ко мне.
Я кивнула и послушно сделала шаг назад. По груди, в том месте, где нож коснулся меня, медленно кралась теплая струйка, я смахнула ее пальцами.
Острый.
– И что дальше? – прошептала я.
– А я расскажу тебе… потом! – она прыгнула на меня.
Я увернулась.
Сталь рассекла воздух в миллиметре от меня. Сделав еще шаг назад, я уперлась поясницей в подоконник. Все. Дальше отступать некуда. Только окно. Мое любимое окно. Моя свобода от мира и путь к нему.
– Лешка! Лешка, перестань, я тебя прошу! Перестань! Не нужно! – откуда я знаю, что нужно говорить в таких ситуациях?
Я боюсь ее, и не боюсь одновременно.
Я люблю ее и ненавижу.
Она во мне и вне меня.
Мне ее жаль…
Я просто сжимаюсь от жалости к ней.
Она останется тут, а меня не будет…
Мне жаль ее.
– Лешка, не надо. Пожалуйста. Не делай этого. Я очень тебя прошу.
– О чем ты просишь? О чем? Чего мне не нужно делать? А что мне нужно делать? Я была с тобой, я любила тебя… Но тебе было мало. Мало меня? Ты вся такая правильная. Сидишь дома, пьешь паршивое вино, вся в своих умных возвышенных мыслях. Ты даже не видишь того, что происходит у тебя под носом. Сидишь вся чистенькая и не выходишь в мир, потому что боишься запачкаться в нем. Тебе не интересен мир и все кто живет в нем. Ах, какая трагедия, – она рассмеялась, по-звериному закинув голову назад. – тебя не поняли… А ты? Кого ты поняла в этой жизни? Тебе было мало меня? Мало моих откровений? Ты полезла глубже. Как же ты решилась? Ты же боишься всего, что может тебя огорчить, или чего ты не понимаешь…
Я молча слушала. Одновременно с этим мой взгляд сканировал расстояние от нее до меня, от меня до двери, от двери до нее. Пока она говорит, это шанс…
Господи, шанс на что?
Я рванулась к ней, мимо нее к двери… Но она была быстрее…
Нож вошел в меня, как в масло. Мне даже не было больно. Я даже ничего не почувствовала. Я видела только темные, безумно-темные глаза близко-близко от моего лица. Только по тому, что я могла разглядеть свое отражение в этих почти черных дырах зрачков, я поняла, что она поймала меня. Я дотронулась рукой до ручки ножа. Моя ладонь стала мокрой и горячей. Я подняла руку.
Кровь.
Моя кровь.
Все-таки она красная.
И горячая.
Как у всех.
В голове зашумело, и ноги стали как ватные. Неудержимо захотелось спать.
Лечь.
Сейчас.
Здесь.
Не важно.
Спать.
Я стала сползать на пол, глазами держась за свое отражение в её зрачках. Хотелось моргнуть, но почему-то казалось, что если я закрою глаза, то навсегда потеряю связь…
Связь с кем?
С чем?
Бешенство в черных глазах стало сменяться ужасом. Неужели ей страшно оттого, что она сделала? Я хотела усмехнуться в это искаженное смесью ужаса и бешенства лицо, но внезапно поняла, что мне лень делать даже это. Я опустилась на пол и закрыла глаза.
Я стала приходить в себя оттого, что кто-то нетерпеливо теребил меня за плечи, руки, пытался дышать в рот, прикасаясь к моим губам солеными, мокрыми и трясущимися губами. Я чуть приоткрыла глаза. Как во сне я увидела Лешку…
Нет, ее зовут Оля… Да, Ольга… Олюшка… Олешка… Лешка…
Она почему-то стояла передо мной на коленях и плакала. Почему я лежу на полу? Что произошло? Почему она вся в крови? Чья это кровь?
Мысль, как раскаленная игла вонзилась в засыпающий мозг.
Ах да…
Она убила меня…
– Прости меня… Лешка… – прошептала я, с трудом распечатывая губы.
А теперь спать…
Наверное, можно сказать, что я выжила. Тело мое выжило точно, а вот душа… Наверное, ожила. Побывав там, где бывают единицы, и выскользнув из пушистых лап смерти, моя душа, кажется, обрела новую жизнь. Правы те, кто говорит: имея не храним, потерявши плачем. Но теперь я умею жить. Жить так, как все. Получать небольшие порции радости, и толику слез.
Иногда я прихожу на свидания к Лешке. Не чаще раза в месяц. В закрытых лечебницах строгие правила…
P.S.
Похоже, я слишком долго писала эту историю. Я забыла о тебе раньше, чем закончила ее писать. Так что теперь могу смело добавить:
Все персонажи этой истории – вымышлены.
Любое совпадение с реальностью – случайно.
2010 г.
© Copyright: Таффия Исаева, 2010