— И вы ничего не знаете про А̀ничков мост? Коней Клодта?
— Анѝчков, — поправил Лис. — Ну почему же не знаю? Знаю. Что некто, вроде даже Наполеон, испортил Клодту медовый месяц, имея притязания к его жене, поэтому мошонку одного из коней Клодт сделал в форме его лица. Но это ведь просто легенда. Городская байка.
Она мечтательно вздохнула.
— Зато какая. А ещё у двух коней нет языков. И на копытах одних есть подковы, а других — нет. Мне не нужен экскурсовод, это всё я и так знаю, но я хотела всё увидеть своими глазами, вдохнуть запах, пусть даже навоза и мочи, коснуться камней.
— Тогда далековато ты выбрала квартирку, — усмехнулся Лис, поворачивая налево, и прибавил газу.
— К сожалению, это всё, что я смогла себе позволить. Всё, на что скопила за год работы, чтобы приехать хотя бы на месяц, — прикусила она губу.
— Ну, чем не цель, — пожал Лис плечами.
Вот поэтому он и любил циничных стерв. Их не хотелось жалеть. Обнимать и плакать. Защищать и беречь. Их хотелось иметь, да так, чтобы они стонали, орали, просили «ещё» и «не останавливайся». А потом писали ему непристойности в сообщениях и с нетерпением ждали следующей встречи. Вот такой формат общения его устраивал.
А вся эта нежность. Голу̀бки, ангелы. Изломы рук. Тычинки, пестики. Скромность. Невинность. Всё это было не для него.
И вид чахоточный. И придурь интеллигентская.
Баба должна быть красивой. Стройной. Возбуждающей. Сексуальной. Фигуристой. С ярко выраженными вторичными половыми признаками. Её надо сразу видеть, а не пытаться разглядеть под шалями. А то пока те побитые молью размотаешь, а там… немочь бледная, рахитичная. То ли пацан, то ли ребёнок. На хрен!
Все эти восторженные наивные бедняжки вгоняли его в тоску и вызывали желание напиться. Ну, в крайнем случае закурить.
И Лис полез за сигаретами.
— Не возражаешь? — достал он синюю пачку «Голуаз».
Дороговато они ему обходились, почти в пять косарей за пачку, эти французские «Gauloises Blondes Blue». Как-то в Сирии приходилось маскироваться под французских наёмников, и он подсел на мешку сирийского с турецким табака, на их вкус — своенравный, утончённый. Не зря, видать, любили «Голуаз» и Камю, и Сартр, и Пикассо.
Впрочем, курил Лис редко. Обычно в машине. Даже сигареты с собой не носил — валялись в бардачке.
— Конечно, нет. Это же ваша машина, — ответила девчонка. — Твоя, — вспомнила, что они на «ты».
Лис прикурил, выпустил дым в открытое окно и усмехнулся. Сколько же раз ему говорили: «Я не собираюсь этим дышать», «Ты в своём уме! Что я мужу скажу?», «От меня будет нести табачищем!», «Можно не курить?»
— Если что, я осуждаю, — обернулся он. — Курить плохо.
— Не думала, что выгляжу молодо насколько, — улыбнулась Принцесса. — Мне же вроде не пять лет. Не маленькая, понимаю: что хорошо, а что плохо.
— Очень на это надеюсь, — хмыкнул Лис.
Остаток пути они проехали молча.
Пело радио. В темноте, привлекая внимание, периодически загорался экран его телефона.
Принцесса с кем-то переписывалась, уткнувшись носом в экран своего, и бегала пальцами по клавишам со скоростью заправской телеграфистки: видимо, писала мамам-бабушкам, что долетела, а может, назначала Засранцу встречу — Лис не интересовался. Не маленькая, значит, не маленькая.
Лис думал про Юльку.
Сильно же она, зараза красивая, обиделась, вздохнул он.
Обычно после ссоры, она уже к вечеру не выдерживает — пишет. А тут…
Три часа назад…
— Юль, чего ты от меня хочешь? — устав оправдываться и «брыкаться», Лис склонил шею, как стреноженный конь, и смотрел на неё исподлобья.
На деревянном столике уличного кафе стоял остывший кофе. На окне трепало лёгким ветерком поникший цветок. От нагретой солнцем стены, с проступившей местами кирпичной кладкой, веяло теплом, осенью. Парижем.
— Чего, Юль? Чтобы я позвал тебя замуж? Так ты замужем.
— И вижу, тебе это нравится, — фыркнула она.
— Я никогда и не скрывал. Да. Меня всё устраивает. И тебя всё устраивало до сегодняшнего дня. Не понимаю, с чего вдруг ты взбеленилась.
— Хочу определённости, Дин.
Она достала сигареты, но прикурить не успела — нарисовался официант:
— Простите у нас не курят, — приложил руку к груди, извиняясь, повернулся к Лису. — Принести вам чего-нибудь ещё?
— Нет, спасибо, — небрежно махнул Лис, достал из кармана деньги, отслюнявил купюру и сунул официанту в карман. — Сдачи не надо.