- Где ты так напился?
- В пекарне. Сам не понял, как это вышло. Женщин поздравляли, поздравляли... - вздохнул Марк.
Агата принюхалась.
- От тебя спиртом несёт, - констатировала она. - Вы что с женщинами спирт пили?
- Не, - мотнул головой Стасевич. - С женщинами пили вино, а потом с грузчиками - спирт.
- Марк, неужели ты не знаешь, что смешивать разный алкоголь - дурная идея. И вообще, от алкогольного отравления можно умереть, - мрачно заметила Сивцова.
- Это ты мне рассказываешь? - пьяно ухмыльнулся Стасевич. - Сыну алкашки!
Агата растерялась и замолчала. В душе Сивцововой разгоралось странное, до этого никогда не испытываемое чувство. Это неизвестное чувство заставляло сердце Агаты трепетать от волнения за соседа, которого она по сути совсем не знала. Ей хотелось приласкать и утешить Стасевича. Сивцова осторожно подняла руку, чтобы погладить Марка по волосам.
- Не надо меня жалеть, - он оттолкнул её руку.
- Вот ещё! Я тебя не жалею. Ты такой милый, огромный и беспомощный, - проговорила Агата, рассматривая профиль Стасевича, подсвеченный светом расположенного на приличном расстоянии от лавки фонаря.
Марк повернулся к Агате всем телом:
- Можно тебя поцеловать?
- Нет, - отказала Сивцова. - Мне не нравится запах спирта.
- Жаль. Я так хочу тебя поцеловать. С августа хочу, - вздохнул Стасевич.
- Давай ты завтра меня поцелуешь, - предложила Агата.
- Завтра нельзя, - с горечью выдал Стасевич.
- Почему? - не поняла Сивцова.
Марк тяжело вздохнул:
- Это будет мешать. Нужно сфокусироваться на главном!
- И что же главное? - заинтересовалась Агата.
- Учёба, - пояснил Марк и, помолчав, с горечью добавил. - Мне надо сфокусироваться на учёбе, а ты мешаешь. Зачем только переехала сюда!
- Извини, Стасевич, что при переезде не учла твои желания, - съязвила Агата.
Марк внезапно подался вперёд и заключил Сивцову в свои объятия.
- Обиделась, - шептал он, сжимая Агату всё сильнее. - Прости. Только не обижайся, моя Агата. Я за тебя любого убью!
Агата упёрлась руками в грудь Марка, пытаясь оттолкнуть его:
- Ты уж определись: мешаю я, или ты любого убьёшь за меня.
- Я не знаю, что с тобой делать, - вздохнул Стасевич.
- Для начала отпусти меня! - велела Агата.
Марк послушно ослабил объятия. Он смотрел на Сивцову и молчал.
Агата осторожно одной рукой обхватила Стасевича за плечи, а вторую руку прижала к его изуродованной щеке. Марк от её прикосновения вздрогнул.
- Тише, всё хорошо, - успокоила его Агата. - Положи голову мне на плечо. Давай сегодня не будем фокусироваться на главном. Всё равно не получится, а завтра забудем эту ночь, и будем жить дальше, как жили раньше.
Стасевич повиновался. Он положил голову Агате на плечо, но решительно убрал её руку со своей щеки.
- Что произошло с твоим лицом? Это ожог? - осторожно спросила Сивцова.
- Ожог, - эхом повторил Стасевич.
- Был пожар?
Марк ответил после долгой паузы:
- Нет. Всё произошло во время детской игры.
- Как это? - дрогнувшим голосом прошептала Агата.
- Не помню. Абсолютно ничего не помню. Мне тогда три года было. Мы с мамой жили не здесь. В другом городе жили. Мать говорит, что я играл с детьми на улице. Школьники зажгли костёр, кто-то плеснул бензина, а я близко стоял. Мой отец тогда только умер. Он на заводе работал. Производственная травма. В станок какой-то затянуло. Мама никакая была, а тут со мной такое случилось.
Стасевич замолчал.
- А шрам от пореза? - едва дыша от сдерживаемых эмоций, спросила Агата.
- Это я помню, - Марк закрыл глаза. - Мне семь лет было. Мы уже сюда переехали. Дразнили меня в школе "уродом." Я, дурак, решил, что срежу все келоидные рубцы и вырастет новая кожа, нормальная. Пошёл на кухню, взял нож и резанул. От болевого шока потерял сознание. Мама прибежала из комнаты на грохот. Нашла меня в крови и нож рядом. Она после смерти отца начала выпивать, а после этого случая первый раз в запой ушла. Я в больнице был, а она пила. С тех пор и пьёт.