- Расстались, - выдавил из себя Марк.
- Что же так? - растерялась от услышанного Любовь Петровна. - Агаточка тебя сильно любила ещё со школы.
Эти слова, словно хлыст, больно ударили Стасевича. Он развернулся и пошёл прочь. Марк не мог объяснить матери Агаты, что сам вычеркнул её дочь из своей жизни.
Шагая к мотоциклу, Марк Стасевич наконец-то признался сам себе в том, что пытался отрицать последние несколько месяцев: жизнь без Агаты абсолютно потеряла смысл. Всё время, когда Сивцова находилась рядом, ему было хорошо. Только она, Агата, всегда делала что-то не так, чем вызывала недовольство у Марка. Он мечтал приехать принцем и забрать её в Америку, а встретил на парковке в Калифорнии. Хотел, чтобы Агата рожала ему детей, а она не забеременела за полгода совместной жизни. Ему было непонятно желание Сивцовой изучать лингвистику. Марк недоумевал по этому поводу: зачем вкладываться в несерьёзную специальность? Тратить свои усилия нужно на что-то стоящее. Хотя бы менеджмент! Агата в его глазах была неудобной, вела себя не так, как он требовал.
Стасевич обернулся и посмотрел на освещённые окна дома Сивцовых.
- Ещё в школе я навязывал Агате моё видение мира, - подумал он, - а она упрямо пыталась до меня достучаться, донести своё мнение, злилась из-за моего отношения к одноклассникам, но всегда была готова поддержать.
Марк вспомнил, как Агата прибежала спасать его пьяного в сквер, как предложила свою невинность, проглотила то, что он её бросил. Никогда этим не упрекнула.
Стасевич надел шлем и оседлал мотоцикл, думая о том, что больше всего на свете хотел бы увидеть Агату, или хотя бы услышать её голос... Марк посмотрел на экран своих умных часов. Девять вечера. В Нью Йорке двенадцать ночи. Не стоит беспокоить Агату сегодня. Завтра. Он позвонит ей завтра. Скажет, что был неправ. Агата поймёт и простит. Потом он полетит к ней. Снимет люкс в каком-нибудь дорогом отеле на Манхеттене. Агата покажет ему Нью Йорк. Он никогда не был в Нью Йорке. Вместе они посмотрят все достопримечательности, а потом Марк убедит Агату вернуться к нему в Калифорнию. Она согласится. Стасевич был в этом уверен.
Мотоцикл рванул с места, проехал пару улиц, потом на большом перекрёстке свернул на хайвей и полетел вперёд, в ночь.
То, что машина в соседнем ряду резко начала перестраиваться прямо в него, Марк, поглощённый своими мыслями, заметил поздно. Он пытался ускориться, увернуться, но избежать столкновения не удалось. Мотоцикл от удара закрутило и выбросило с хайвея. Прежде, чем потерять сознание, Стасевич успел подумать, что зря отложил свой звонок Агате на завтра.
Глава 22
Останься со мной
Марка беспокоил яркий свет, множество голосов, странные звуки. Он старался сконцентрироваться на голосах, но это у него не получалось. Раз за разом Стасевич проваливался в состояние похожее на чуткий сон, полный быстро меняющихся картинок, а когда, пытаясь вырваться из сна, приоткрывал глаза, ему мерещилась Агата.
Окончательно придя в себя, Марк Стасевич понял, что лежит в кровати в небольшом светлом помещении. Рядом с кроватью стояли какие-то аппараты, которые время от времени пищали. От рук Стасевича к аппаратам тянулись провода, на указательный палец правой руки был надет зажим-датчик.
- Больница, - догадался Марк.
Он повернул голову в сторону аппаратов и прямо перед собой увидел лицо незнакомой пожилой женщины, по-видимому медсестры. Женщина посветила ему какой-то штукой в глаза, проверяя, как зрачки реагируют на свет. Стасевич перевёл взгляд с женщины за её плечо и замер: из-за плеча медсестры на него смотрела бледная Агата.
- Где я? - хрипло спросил он, обращаясь к Агате.
- В госпитале, - ответила она.
Медсестра удовлетворённо кивнула, погладила Агату по плечу и вышла из палаты.
- Я в Нью Йорке? - Марк не сводил глаз с Агаты, боясь, что она уйдёт, как медсестра.
Агата вместо того, чтобы уйти, подошла ближе, села на кровать и ласково пояснила:
- Ты в Стэнфордском госпитале. Была авария. Помнишь? Тебя на скорой в безсознательном состоянии привезли в Стенфорд. У тебя сломаны рёбра, произошло внутреннее кровоизлияние в брюшную полость, повреждено левое колено. Тебя прооперировали и на два дня ввели в медикаментозную кому. Сейчас тебе, возможно, трудно говорить, потому, что ты был интубирован во время операции.