— Моя красавица, моя несравненная любовь, — бормотал он.
В голове у Мелани не осталось ни одной ясной мысли. Все, чего она хотела, — это быть с ним рядом. Сила его страсти захватила и ее. Их тела извивались, готовые поглотить друг друга. Когда он погрузился в нее, она выкрикнула его имя, и ее тело сотряслось в унисон с ним. Волны невыразимого наслаждения бросили их в океан чистых, ничем не замутненных ощущений, где не было ни прошлого, ни будущего, лишь настоящее, где господствовали слепящий свет и обжигающий жар.
Форд продолжал держать ее в своих объятиях, даже когда бешеный бег их сердец утих, а дыхание сделалось ровным. Он шептал нежные слова, а Мелани с закрытыми глазами лежала в кольце его рук, как это бывало раньше много раз после ночи любви. Она тихо вздохнула и через минуту уже крепко спала. Это был глубокий сон от изнеможения.
Глаза Форда привыкли к полумраку. Он приподнялся на локте и глядел на нее, впитывая каждую черточку ее лица. Кожа — молочная с легким розовым отливом, веки белые как слоновая кость, с темными ресницами под тонкими, изогнутыми бровями, пухлые губы. Он осторожно убрал светлую шелковую прядку с ее лба. Неужели то, что произошло час назад, было реальностью?
У него были женщины до Мелани. Когда он увидел ее на свадьбе друзей, то подумал, что хочет спать с ней, получить удовольствие от ни к чему не обязывающих отношений. Но после их первого свидания он влюбился, влюбился безумно, чего с ним до того не бывало. Они поженились через три месяца, в день ее рождения — ей исполнилось двадцать шесть лет, — и провели долгий волшебный медовый месяц на Карибах. Впервые в жизни он понял разницу между сексом и любовью, понял, что уже не захочет никогда разлучаться с этой женщиной.
Они вернулись в Англию, где Мелани занялась основательной переделкой особняка в Кингстоне-на-Темзе, придав его холостяцкому дому недостающий уют. Когда они поженились, она отказалась от работы у садового подрядчика. Мелани хотела сразу завести ребенка, и Форд не возражал — то, чего хотела она, хотел и он. Он знал историю ее жизни, знал, что у нее никогда не было семьи и родных, понимал, как сильно она хотела собственных детей — плод их любви.
Форд сосредоточенно смотрел на спящую Мелани. Вот чего он не понимал — тогда не понимал, — это то, что ее нетерпение завести настоящую семью обусловливалось прежде всего страхом. Она была похожа на обездоленного ребенка, который, попав в кондитерскую, запихивает в рот как можно больше сладостей, потому что боится, что вскоре его выгонят на холодную улицу.
А потом у нее произошел выкидыш.
Он подавил стон и закрыл глаза при мысли о том ужасном времени.
Тогда все изменилось. Мелани изменилась. В тот день он почувствовал, что потерял жену, как потерял ребенка. Сначала он не сомневался в том, что пробьется к ней своей любовью, но шли недели, а затем месяцы, а стена, которую она воздвигла между ними, оказалась непробиваемой, и он начал беспокоиться. Как-то вечером он вернулся домой и понял, что она ушла — не было ее одежды, туфель, туалетных принадлежностей, все ее вещи исчезли. Он прочитал оставленную ему записку — она хочет развода. Он почти не удивился. Его душил гнев. Как она могла оставить его, когда ничто на свете не заставило бы его покинуть ее? В ту ночь он был не только в отчаянии — он боялся за нее.
Мелани пошевелилась, плотнее прижимаясь к нему. Голова ее лежала у него на груди, а волосы веером рассыпались у нее по лицу. Он крепче обнял ее, такую маленькую, хрупкую, такую юную. Но в чем-то это впечатление было обманчиво. Она ушла от него и устроила по-новому свою жизнь и уже не один месяц прекрасно справляется сама.
А он… Он просто существует, и все.
Он не ожидал того, что только что произошло у них. Будет ли она утром сожалеть об этом? Он потерся подбородком о шелк ее волос. Черт, он должен быть уверенным, что она не пожалеет об этом. Во время одной из яростных ссор он сказал ей, что никогда ее не отпустит. И он был в этом тверд. Но он также не мог не видеть, что она дошла до предела и душевно, и физически. Тогда он перестал давить на нее. Но, может, уже хватит? Сегодняшняя ночь доказала, что она все еще его хочет, чего бы она ни думала по поводу их брака. А это начало.
Мелани спала, а он неподвижно лежал в темноте. Он — человек с острым, проницательным умом. Это позволило ему сделать рывок из неизвестности к баснословному состоянию всего за несколько лет. И сейчас он анализировал каждое слово, каждый жест, каждое объятие, каждый их с Мелани поцелуй. Небо начало светлеть, а он все лежал и думал, продолжая прижимать к себе Мелани.