Нас повязали как раз спустя эти полчаса. Моя рука уже тянулась к белой пудре в целлофановом кулёчке, когда появились полицейские. Я отбивалась, даже пыталась кусаться, страшно ругалась. Словом, во всём подражала своим старшим друзьям. Тогда я их видела последний раз.
Я не хочу вспоминать снова всё, что произошло с момента обвинения до переезда за решётку. Я была как в тумане. До последнего верила, что всё это сон! Что я снова проснусь в своей комнате, что мама снова упрекнёт меня, что я проспала до обеда, что младший брат снова стащит пачку моих чипсов…
Первым уколом, пробудившим меня от коматозного состояния, стало переселение в отряд. Я оказалась среди таких же, как я. «Трудные дети», так ведь вы нас называете? Зря. Мы не трудные, мы мёртвые. Наша смерть как людей началась ещё с первого проступка, а где она закончится – дело каждого. Кто-то воскреснет, кому-то уже нет дороги к нормальной жизни. Воскресла ли я? Я не знаю. Возможно, я всё ещё в чистилище.
Первую неделю я почти не ела, мои мысли путались, я походила на сомнамбулу, которая ползает в своей коробочке, бессмысленно тычась в углы. Я боялась смотреть в зеркало, потому что знала, что увижу там себя. Себя, девушку, которой здесь быть не должно! Девушка, которая должна была идти в десятый класс и отмечать первое сентября. А вместо этого она здесь…
Мама приходила ко мне на первое свидание. Она быстро похудела, её ямочки на щеках исчезли, под глазами пролегли тени. Я, как и любая дочка, была уверена, что мама самая молодая и красивая, однако смотреть на неё такую было страшно. Она пришла с братом. Наверное, именно он тогда был преградой к тому, чтобы я беспомощно не разревелась.
Отец бросил нас. Когда меня посадили, он запил, начал срываться на маме. После суда я так его и не видела. Из-за этого мама ещё сильнее осунулась, зато брат растёт сильным, он даже записался на каратэ. Не понимаю, как я могла его ненавидеть. Так же ненавидеть, как сейчас саму себя…
Через маму я узнала, что недавно Таня умерла от передозировки. Ещё двое ребят попали во взрослую колонию. У меня нет желания с ними говорить. Ведь если я честно скажу им, что они не правы, они просто решат, что «мне прочистили мозги». Может, и так, но с чистыми мозгами мне живётся гораздо лучше. Меня до сих пор бьёт дрожь, когда я думаю, что было бы со мной, если я осталась с друзьями. Закончила жизнь в подворотне? Сломала шею в очередной драке? Умерла как Таня, от белой сыпучей гадости?
Нет, я хочу жить! Я ведь столько пропустила! Как мне теперь смотреть на своих одноклассниц, когда я через три месяца, выйду на свободу? Что они подумают обо мне? А я ведь раньше хотела стать учителем начальной школы, и училась хорошо…Теперь все мои мечты просто скомкали и бросили в мусорную корзину. Кто это сделал? Друзья? Колония? Нет, это сделала только я. Никто не мешал мне сказать «стоп» ещё тогда, когда всё это начиналось. Никто не мешал мне выслушать маму и попросить у неё прощения. Никто.
С нами говорят воспитатели, но их советы никогда не заменят советы родителей. Здесь вкусно кормят, но ничто не сравнится с мамиными пирожками. Здесь строго наказывают, но что может быть строже папиного разговора после поздней дискотеки. Здесь много сверстниц, но я вряд ли смогу доверять им так же, как когда-то своему братику.
Может, кому-то покажется, что у нас неплохо, и это так. Но «неплохо» никогда не заменит того, что было на свободе. Дискотек с красивыми ребятами, походов в кафе-мороженое, даже переставить назойливый будильник на пять минут позже нельзя. Я много общаюсь с девочками. У каждой своя судьба. Есть те, кто не считает нужным даже извиниться, есть те, кто, как и я, скатился в пропасть из хорошей семьи, а есть те, кого и до этого жизнь изрядно потрепала. Мы все разные. Но нас объединяет этот забор с колючей проволокой! Забор, который отделяет нас от всего остального мира, с братом, мороженым и мамой, которая будит тебя утром…
В этой колонии многое для меня было впервые, как тогда, когда я связалась не с той компанией. Я впервые вышла на сцену. И пусть я не попала ни в одну ноту, я видела, как довольна воспитатель и как меня подбадривают другие девчонки. Меня было не узнать. Туннели в ушах потихоньку зарастают, угольно-чёрная краска с волос смылась. На меня в зеркало уже смотрит не малолетняя бандитка со взглядом «мне ваш мир по колено», на меня смотрит красивая воспитанная девушка. Я научилась шить, научилась ценить то, что у меня есть.