под капельницей лежал.
С испугу не узнала.
Чёрный-чёрный -
я думала он в саже.
Отёкший, опухший -
мне поплахело даже.
Жалко и обидно -
весь поседевший,
почерневший -
глаз почти не видно.
"Люди отравились газом!-
медсестра Петрова
повторила снова,-
Больные отравились газом!
Нет выхода иного -
больным надо срочно молока!
Много молока -
желательно парного".
Кстати, о радиации никто -
не сказал и слова.
Я с Таней Кибенок,
её муж в одной палате,
на машине её отца
мы быстренько в село.
От парного молока
пожарных тошнило и рвало,
как в лихорадке
знобило и трясло.
В десять часов по Припяти,
как утренний ветерок
пронёсся слух с юга на восток,
от радиации и травм
умер оператор Владимир Шишенок.
У ядерного реактора от мук
скончался Валера Ходемчук.
Остался под завалами -
навеки-вечные... один на один...
с ураном и его нуклидами.
Люди, узнав о радиации,
заволновались тревожно-скорбно.
Пошли слухи об эвакуации -
необходимой, срочной.
Из уст в уста шла молва,
возникали споры.
Везде... и здесь и там...
одни и те же разговоры.
"На атомной станции авария!
Всю землю накрыли
рентгены, радиация!"
"В округе всей -
будут тысячи смертей".
От народа страхи, слухи -
утопили все науки.
Я на шестом месяце
беременности была.
Своим здоровьем свою кровинку,
как зеницу ока
берегла жизнь нашему ребёнку.
Мой Вася-Василёк
любимый мой цветок,
жертвуя собой,
за нас двоих переживал,
мне совет давал
с болью и тревогой.
"Люся! Моя роднулька!
Уезжай к родителям в Кривушу.
Спасай себя и нашего ребёнка.
Спасай, кровинку нашу".
"Как же так? Нет родной!
Без тебя я не могу.
Тяжело быть одной -
без тебя, мой хороший, я умру".
"Подумай хорошенько -
не спеши!"
"Хорошо. Принесу молока -
потом решим".
Плохи дела, меня в санчасть
не пустили вечером.
Милиция раз и навсегда -
перекрыла все дороги,
не ходили в Припять
автобусы и поезда.
Город Припять заполонили
военные автомобили.
Прошёл слух...
Йодистые препараты -
защита от радиации.
Вмиг йод
в аптеках города
раскупил народ.
Только военные ходили
в респираторах,
в хим защите и плащах.
А горожане не спеша,
как обычно и всегда,
продукты из магазина
несли открыто,
каждый, кто как хотел,
всё в авоськах,
всё в кульках.
В Припяти хим подразделения
начали дезактивацию.
Смывать, сметать -
собирать и хоронить радиацию.
Солдаты поливали из АРСов
улицы раствором,
мыли дороги и тротуары
белым порошком.
Все улицы в белой пене,
чистота и блеск кругом.
Вечером сообщили населению -
город Припять весь
на трое суток временно
эвакуируют в лес.
Всем взять с собой
только самое необходимое,
что у каждого в квартире есть,
но обязательно документы
и в дорогу, что-нибудь поесть.
Многие даже обрадовались -
ходили, улыбались.
На природе отдохнём -
потанцуем и споём.
Прекратились раздоры, споры -
люди взяли
заготовки на шашлыки,
магнитофоны и гитары.
Плакали только те
горькими слезам с болью,
чьи мужья на смене
пострадали ночью.
Родственники больных к вечеру
санчасть в блокаду взяли,
в окна, в дверь
барабанили, стучали.
Вскоре открылась дверь,
где стоял милиционер.
Все увидели врача -
чернее чёрного грача:
"Товарищи! Сегодня
всех тяжелобольных
самолётами отправляем
на лечение в Москву.
Двадцать восемь человек
наиболее пострадавших,
из числа дежурной смены
и числа пожарных".
Люди, услышав новость,
заволновались в шуме, разговоре.
Вскоре, все... словно онемели
и затихли в горе.
Чихнул кто-то, стоя на ступеньке:
"Будьте здоровы!"
"Спасибо! На Титанике
тоже были все здоровы".
"Не до шуток, нынче!..
Радиация с нуклидом
нас в дорогу клыче".
"Лечение больных в Москве
для нас большая честь, надежда.
Не ударим лицом в грязь!
Я думаю, меня поддержат все.
В дороге каждому больному
нужна чистая одежда!
Решим возникшую проблему!"
Людей, как ветром сдуло.
Все разбежались по домам.
Пешком...
на велосипеде одна мадам
помчалася в село.
Я от нервозности по приходу
запуталась с вещами.
Собрала, принесла одежду,
а самолёт улетел с больными.
Долго тапочки искала
на минуту опоздала.
В моём сердце что-то оборвалось...
вмиг закипела бурно кровь.
Душа окаменела, потеряв надежду
на былое счастье и любовь.
Я вздрогнула...
мой нерв, душа заговорила.
"Моего Васю!
Моего мужа тоже увезли? Без меня!
Кто позволил? Кто посмел?..
мою кровинку, у меня забрать?
Кто позволил мою судьбу
испытывать, ломать?"
Обливаясь горькими слезами,
я плакала, рыдала.
"Отправили в Москву!..
в столицу!
Наверное, великой чести