Меньше всего меня заботили розы, которые остались у Тимура в машине.
Снова писал и звонил Гордей. Мне неудобно врать ему о своей болезни, но другого выхода нет. Нога моя не спухла. И я хожу прихрамывая. А ещё огромный синяк на бедре. Как я объясню это Гордею?!
На третий день пришлось ехать на тренировку. Потому что за мной заехал мой волк. Я спустилась на парковку, прихрамывая, и как не старалась идти ровно, Гордей заметил.
— Что с ногой?
— Упала и подвернула.
— Почему мне не сказала?
— Это не важно.
— Это очень важно. Наташа, ты теперь моя девушка, и всё, что происходит с тобой, для меня самое важное.
Щеки мои запылали.
Теплая ладошка прикасается к моим волосам. Эти прикосновения мне приятны. Я закрываю глаза и наслаждаюсь движениями. Гордей охватывает мою голову рукой, и притягивает к себе. Наши губы соединяются. Он целует нежно, покрытая каждый сантиметр лица. Я стону от удовольствия.
А потом, всего одним движением он перебрасывает меня к себе на колени. Он такой сильный. Он сделал это, как будто я ничего не вешу.
Его язык в очередной раз исследует мой рот. Он проникает глубоко и властвует в моем рту, как будто хозяин. А я стону и задыхаюсь от этих движений. Мне так хорошо. Гордей снимает с меня майку, и грудь сразу же выпадает. Да, я без лифчика.
— Ооо, — только и врывается с его рта.
Он начинает целовать сосок, втягивать его и покусывать. Второй рукой жмёт на вторую грудь. Я, скорее всего, кончу, так и не дождавшись его проникновение в меня.
Но резко всё обрывается. Я не сразу понимаю, что Гордей выпускает мою грудь и лишь смотрит на меня.
— Это что?
Он показывает на огромный синяк на моём бедре.
— Упс.
Это всё, что приходит в мою голову. Я как-то даже не подумала, когда заскакивала на его колени.
— Наташа, что это за хрень? Тогда в кино его не было.
Какой же ты, Гордей внимательный. Было, не было. Теперь есть.
— Я ж говорила, что упала. Вот и синяк.
— Рана не свежая. Когда упала? Сразу после кино?
Гордей возвращает меня на место, возвращает майку. И как только я её одеваю на себя, пристёгивает мой ремень. Жаль. Машина срывается с места.
— Не сразу. Позже. Уже в общаге.
— Мне, почему не сказала?
Такой простой вопрос. А я не могу придумать, что на него ответить.
— Потому, что ты бы убил Тимура. Потому, что ты мог мне не поверить, — хочется сказать это.
Но говорю совсем другое.
— Потому, что не хотела, чтобы ты беспокоился.
— Но так я ещё больше беспокоюсь. В больнице была?
— Нет. Тут ничего серьезного.
— Вот и проверим.
Горский, на то и Горский. Как гора. Как камень. Непреклонен. Сколько не просила, он всё равно привез меня в больницу.
Мне сделали снимок лодыжки и рёбер. И как оказалась, там действительно ничего нет, кроме сильных ушибов.
Мне выписали рецепт на обезболивающие и мазь. А ещё запретили тренироваться до конца недели. А лучше, на две недели воздержаться от тренировок.
Мы заехали в аптеку, после чего Гордей отвёз меня к себе на квартиру.
— Просто побудем тут. Я не буду приставать, обещаю.
— Ммм, а если пациенту хочется ласки, что с этим делать, товарищ доктор?
— Доведёте до греха, больная, — с усмешкой ответил он, пока мы поднимались в лифте.
— А как же твоя тренировка?
— Я написал тренеру, что уехал. Обещал завтра отработать за два дня.
— Не сладко тебе будет. Он у вас, капец какой строгий.
— Это да. Спуску и поблажек не даёт. Наверное, поэтому он лучший среди тех, кого я знаю.
Мы немного перекусили. Неожиданно для меня, у Гордея оказался холодильник заполненный едой. Там было много зелени, молочки и даже суп.
— Ты умеешь готовить? — удивлённо спросила я.
— Да. Тебя это смотрю, удивляет.
— Очень.
— Когда съехал на квартиру, пришлось учиться. До этого момента даже макароны не умел варить. Но гугл мне помог. И раз за разом, я пробовал, что-то новое. Мне нравилось экспериментировать. Так и научился.
— Круто. Я с детства много времени проводила с мамой на кухне. Поэтому тоже люблю готовить.
— Надо будет, что-то вместе наколдовать.
— Давай сейчас, — мне эта идея очень понравилась.
— Нет. Тебе нужен отдых и релакс.
— Не помню, чтобы доктор говорил о релаксе.
— Я тебе сам его выписал.
Гордей отнес меня на большую кровать, в которой я потеряла девственность. Достаточно было этой мысли, чтобы между моими ногами образовалась влага.