Кома — это состояние отсутствия реакций, из которого человека нельзя вывести и при котором глаза человека остаются закрытыми, даже если человека стимулируют.
Вот я тоже себя стимулирую, ежедневно. Хотя хожу, правда, с открытыми глазами. Я можно сказать, даже живу. Вот только жизнью это назвать сложно.
Существую.
Вот уже три недели.
Со дня моего рождения. Точнее с того вечера.
Для начала вернусь в начало вечеринки. Перед приездом Наташи, я договариваюсь о встрече с Вероникой. Пора поставить точку в этих долгих, мучительных отношениях. Я так устал притворяться. Я наконец-то смогу быть счастлив.
С ней. Ту, которую люблю!
В этом не сомневаюсь ни секунды. Просто я никогда ничего подобного не чувствовал. Никогда не верил, в правдоподобность фразы "Бабочки в животе". Для меня это звучало, как описание мыльной оперы, мелодрамы. Но не безграничного чувства счастья, лишь от присутствия человека рядом. Улыбки, которая не сходит с твоего лица, лишь от смс. А когда она засыпает и просыпается в моих объятьях, я разрываюсь на мелкие атомы. И порю, порю…
Вероника приезжает с опозданием. Вечеринка в разгаре, и как мне кажется, уже догадывается, о чём будет разговор.
— И? Я слушаю тебя. Хотя, стой, не говори. Дай угадаю. Ты хочешь расстаться? И это из-за черри?
Я зависаю. От куда она знает? Мы же всё время прятались. И тем более Ники не было в городе. Пока я перевариваю информацию, она продолжает.
— Думал, я не узнаю? Боже, правда, думал? Та плевать на это. Я не злюсь. Поиграл с ней и хватит. Таких шлюх, как она, миллионы.
— Она не шлюха! — вырывается в секунду. — Не дарит свою девственность, кому попало, как ты.
— Тут я готова даже с тобой поспорить.
— О чём это ты?
— Ну, во-первых, мы с ней действительно в чем-то похожи. Влюбились в одного брата. А трахаемся с другим.
— О чём это ты? — подлетаю к ней и хватаю за горло. Рука сжимается автоматически.
— Отпусти, — хрипит она. — А то не смогу до рассказывать.
Ослабляю пальцы, давая возможность ей вдохнуть. А потом и вовсе отхожу на безопасное расстояние. Боюсь, то, что она скажет, может помочь мне сорваться.
— А то, что ты никогда не интересовался, кто же был моим первым мужчиной. И ты знаешь, Матвей, в отличие от тебя, не церемонился с моей девственностью.
— Ты врёшь! Скажи, что ты врёшь!
— Нет. Не вру. Не думала, что ты узнаешь. Та и не хотела, тебе это говорить. Но боль за боль. Ты с черри, я с Матвеем.
— Блядь, меня тошнит от тебя. Если бы я знал, в жизни не дотронулся к тебе.
— А от Наташи тоже так тошнить будет? Она вон уже пробует на вкус член Матвея.
— Ты врёшь, сука. Наташа не такая как ты.
Хватаю её за горло, и даже приподнимаю. Глаза её блестят, но вот губы. Она улыбается, не смотря на то, что ей больно. Боже, какая она больная. Как я мог быть с ней так долго, и не замечать очевидного.
— Беги скорее, — хрипит она, — а то пропустишь самое интересное.
Бросаю её. Даже руки марать не хочу.
— Я тебе не верю, — почти выплевываю я.
— Так иди и проверь.
— Где она?
— В ванной на втором этаже.
Сам не свой мчусь на второй этаж. Музыка громкая, народу слишком много. Но для меня время как остановилось. Мне просто нужно убедиться, что её там нет. А потом вернуться к Веронике и прибить её. Только за то, что оскорбила и наговорила гадостей в её сторону.
Но когда открываю дверь, замираю.
Вдох, выход.
Остановка сердца. И бешеная пульсация в висках. Мне хочется орать. Убивать. Уничтожить всех и вся. Но вместо этого выдыхаю только её имя.
— Наташа…
Взгляда хватает, чтобы увидеть, что тут происходит.
В моей памяти отпечатываются кадры фотоаппарата. Платье задрано, член Матвея, Наташа…
Этого достаточно. Дальше миллион матов и амнезия. Я помню, что просто бегу. Уношу ноги подальше. Нет сил, думать, анализировать, даже принять боль.
В голове всё смешалось одним огромным клубком непонимания.
— Я переспала с Матвеем… Он в отличие от тебя не церемонился с моей девственностью… Она такая же, как я… Шлюха… Наташа пробует на вкус член Матвея…
Остановите поток этих фраз, а иначе я сдвинусь.
Резкий ожог руки, заставляет остановиться. Оборачиваюсь. Она. Держит своими ладонями мою руку, и что-то кричит. Не слышу ничего. В уши, словно ваты запихнули. Вижу, как губами шевелит, но не слышу.
Пытаюсь вырвать свою руку. Освободить. Но всё напрасно. Наташа крепко держит. Отталкиваю её от себя, как нечто ненужное и противное.
— Ты такая же, как и она… Шлюха.