— Когда я вернулась на ферму, между Джеком и Риком началась ужасная ссора, которая позволила мне в деталях узнать, как все было подстроено. Рик признался в своем участии еще до того, как я последний раз переступила порог их дома. Он чувствовал себя виноватым…
Потому что я выглядела обезумевшей от горя. Но этого она вслух не сказала.
— И куда ты направилась? — Голос Уго звучал сипло.
— К друзьям в Трентон, — ответила Сэнди, снова прижимая салфетку к ковру. — Мне удалось найти там работу на фабрике. Но меня уволили, как только стало очевидно, что я беременна. Поэтому я снова поехала в Нью-Йорк и предприняла еще одну попытку увидеться с тобой…
— Да, Лео говорил мне, что ты пыталась связаться со мной, — вставил он. — Я был дома, в Венеции. Я попросил Лео встретиться с тобой, однако ты не оставила своего телефона. Он пытался разыскать тебя, но безуспешно…
Сидя на корточках, Сэнди посмотрела вверх, на темную фигуру, высящуюся на фоне бордовых штор, и почувствовала, что ее сердце разрывается от боли. Значит, брат даже не сказал ему, что разговаривал с ней. Точный расчет. Идеальное исполнение.
— Он сказал только, что слышал, будто ты живешь с каким-то мужчиной.
Крепко стиснув дрожащие губы, Сэнди не произнесла ни слова. В воздухе этой комнаты и так витало слишком много горечи, чтобы усугублять ее правдой о его брате.
Уго зашевелился и повернулся к ней лицом.
— А что случилось с Риком?
— Вскоре он тоже ушел из дому, отправился на север. Я не имела от него никаких известий до смерти Джека. — Сэнди встала. Ее пальцы были липкими и покрылись ворсинками от ковра. — Рик женат, у него двое чудных детей и очаровательная жена, которую он обожает. Он работает на ферме ее отца и был бы вполне счастлив, разводя молочных коров, если бы недавняя эпидемия не истребила почти все стадо.
— Он обратился к тебе за помощью?
— Финансовой помощью, — кивнула Сэнди. — Они хотят перепрофилировать хозяйство и выращивать овощи, но для этого необходимы огромные средства. — Она пожала плечами. — К тому же им нужно на что-то жить. Поэтому я инвестировала полмиллиона в этот проект.
— Безо всякой надежды на то, что он окупится, — добавил Уго, — просто потому, что ты до сих пор неравнодушна к нему.
— Конечно, я неравнодушна к нему! — выкрикнула Сэнди. — Он сожалеет о том, что сделал. Какой смысл поминать старые обиды?
— Но он даже не кровный родственник тебе.
— Какая разница? Кто ты такой, чтобы критиковать меня?
— У меня есть отец и сводный брат.
— Ты повернулся бы спиной к жене твоего брата, если бы она пришла к тебе за помощью?
Нет, не повернулся бы, поняла Сэнди по тому, как Уго нахмурился.
— Мы уклонились от темы, — натянуто произнес он.
— Я уже все сказала, — ответила Сэнди. — Ты поверил тому, что видели твои глаза, и не позволил мне ни слова сказать в свою защиту. Я дала жизнь твоему сыну и с помощью Эдварда воспитала его. Когда я решила, что это не принесет ему вреда, я познакомила вас, и вот… где я оказалась. — Она окинула взглядом мрачный интерьер спальни. — Рядом с мужем, который смотрит на меня, и видит только шлюху.
— Я не считаю тебя шлюхой.
— Ну отравой.
Уго судорожно вздохнул.
— Я был зол, когда сказал это.
— Я тоже. Но хочешь узнать кое-что действительно забавное, Уго? — Она подняла на него холодные золотистые глаза. — Я и в самом деле думала, что небезразлична тебе. В какие-то моменты мне даже казалось, что в глубине души тебе хочется, чтобы наш брак получился удачным. А что теперь? — Она отвернулась. — Я думаю, мы совершили ужасную ошибку.
Он не стал ей возражать, и Сэнди додумала остальное.
— Где ванная? — спросила она, встряхивая в воздухе грязными пальцами.
Уго прошел по комнате и открыл перед ней дверь по другую сторону кровати, которую Сэнди раньше не заметила. С независимым видом она прошествовала в обшитую дубовыми панелями комнату, в центре которой на возвышении находился небольшой круглый бассейн, окруженный красной занавеской. Над ним нависал латунный душ. Сэнди прошла к раковине, стоящей на массивном пьедестале и, прежде чем прикоснуться к старинному фарфоровому крану, брезгливо отряхнула руки. Но Уго неожиданно оказался рядом; опередив ее, включил воду и нежными, медленными движениями стал намыливать ее пальцы.
Сэнди застыла. Отойди, хотела сказать она, но не смогла. Это просто несправедливо, что после всего сказанного ими она по-прежнему любит его!
— Ошибки, даже ужасные ошибки, можно исправить. Ты сама доказала это, придя ко мне, чтобы рассказать о чудесном ребенке, которого мы создали вместе. Если восемь лет назад я совершил чудовищную ошибку, ты по всей справедливости должна предоставить мне возможность исправить ее.