Дима снова закатил глаза: сын был законченным идеалистом, и переубедить его, если он что-то вбил себе в голову, не представлялось никакой возможности.
— Это было давным-давно, — ответил он его же словами. — С тех пор много воды утекло, и Елена Владимировна вовсе не тот человек, с которым можно о чем-то договориться. Она уже все решила и не станет слушать…
— Ты же не пробовал! — не принял возражений Кир. — А сам всегда мне говорил, что пока не попробуешь, не узнаешь! Пап, пожалуйста, — неожиданно пустился в уговоры он, — я тебя очень прошу! Поговори с Еленой Владимировной, попроси ее отменить увольнение! Ну хочешь, я с тобой пойду?..
— Хватит, Кир! — рассердился на подобный скулеж Дима. — Это не обсуждается! Я не собираюсь унижаться ни перед Еленой Владимировной, ни перед кем еще! Отныне я буду делать только то, что считаю нужным и что мне будет удобно! Так что — быстро! — забирай, что я еще не взял, и чтобы через пять минут!..
Пока он говорил, глаза у Кира становились все больше, а на последней фразе он обвернул вокруг шеи свободно висевший оранжевый шарф и вцепился в него обеими руками с такой силой, что Дима осекся, опасаясь, как бы сын себя не придушил.
— Хочешь сдать меня в детдом? — тонким цыплячим голосом выкрикнул Кир, и Дима тряхнул головой, не веря, что слышит от сына подобные слова.
— Кир… — шагнул он к нему, однако тот только вытянул шею и сморщился, словно собирался заплакать.
Он не плакал с бабушкиных похорон.
— Так и скажи, папа, что я тебе мешаю! — выплеснул свою боль Кирюха, сразу став каким-то маленьким и беззащитным. — Одни проблемы из-за меня! Ни женщину не завести, ни на работу нормальную не устроиться! А если меня в детдом заберут!..
— Кирюха!.. — выдохнул Дима и с силой прижал сына к себе. Совсем еще мальчишеские худые плечи затряслись и у груди послышался тщательно давимый всхлип, объяснивший все Кирово горе. У Димы задрожало где-то у сердца. — Ты что, дурачок, придумал? Кому я тебя отдам? Да я за тебя горло перегрызу что Жанне этой Федоровне, что любому другому, кто задумает тебя у меня отнять! Даже не сомневайся!..
Но Кир только замотал головой и вцепился в спецовку, которую Дима, как оказалось, не додумался снять.
— Тогда тебя посадят, и я выйду из детдома раньше, чем ты из тюрьмы, — провыл он и закопался лицом Диме в грудь. Дима тоже покачал головой, понимая, что выбрал неправильные слова для утешения, но других у него не было. Если служба опеки решит, что холода Крайнего Севера не подходят для одиннадцатилетнего мальчика, никакой дьявол не переубедит ее в обратном. И Кир, кажется, понимал это куда лучше отца.
Так может, пришла наконец пора рассказать Ленке всю правду? Черт знает, поверит ли она и чем обернется для них с Киром такой Димин вояж к начальству, но хуже точно не будет. Хуже уже некуда.
— Это запрещенный прием, ты знаешь? — с усмешкой поинтересовался он, вынудив сына поднять голову. Посмотрел на мокрое его лицо и развязал шарф. Кирюха не сопротивлялся.
— Какой? — спросил он, вероятно проанализировав все известные ему приемы и так и не определив, о чем говорит отец.
— Брать меня на слабо, — уже почти весело ответил Дима: настроение в последние минуты менялось просто издевательски легко.
Кир замотал головой.
— Я не брал! — возмутился он, и Дима с удовлетворением заметил, что глаза у него начали просыхать.
— Ты усомнился, что я сумею самостоятельно побеседовать с Еленой Владимировной, — напомнил он, — и добиться нужного нам результата.
А вот теперь Кир просто просиял, и это, пожалуй, имело куда большее значение, чем в очередной раз продавленная гордость. В конце концов, Кир действительно задал ему задачку куда сложнее, чем мог придумать Дима, и это становилось интересным. А когда просыпался интерес, все остальное отходило на задний план.
Однажды Дима так пытался развести девчонку на стриптиз, а в итоге влюбился в нее. Но ведь не жалел, черт бы его побрал! О Ленке — не жалел никогда. Так какого лешего он позволяет ей считать себя мразью? И по-прежнему огребает за ее заблуждение?
— Я не сомневаюсь, пап! — все еще чуть срывающимся голосом проговорил Кир и немного жалко улыбнулся. — Ты же никогда не отказываешься от своего слова!
— Никогда, — подтвердил Дима и, быстро поцеловав сына с мягкую макушку, так же быстро направился в директорский кабинет. Кажется, с тех пор, как Лена пообещала его не увольнять, он сюда больше и не поднимался. Тогда еле ноги переставлял, а сейчас летел, как на крыльях, так и горя желанием поскорее разделаться с возникшей проблемой. Даже если Ленка не поверит или не захочет в дальнейшем видеть его в своем сервисе, Дима, по крайней мере, убедит Кирюху в том, что он не собирается от него избавлять. Что он даже мысли такой не допускает и никогда не допускал. Что он готов на любые жертвы, лишь бы сыну было с ним хорошо. Кир, конечно, понятия не имел, что стал его спасением, но Дима-то это знал наверняка. А еще он Кирюху любил. И не представлял себе жизни без него.