— По работе? — поморщился он, не довольный тем, что Ленка не оценила его заботу и не вняла его совету. Однако Лена покачала головой.
— Не совсем, — чуть смущенно ответила она и отвела глаза. — Но этому человеку я не могу отказать даже ради аттракционов.
Дима зло выдохнул.
Ну да, стоило ли сомневаться? Обед на дереве она еще по причине неожиданности проглотила, а вот относительно ЦПКиО у нее явно были дела поинтереснее.
— Важный клиент? — саркастически поинтересовался он и, не давая ей ответить, продолжил: — Ладно, Лен, не вопрос. Надеюсь, хорошо проведешь время. А аттракционы как-нибудь переживут наше отсутствие.
Лена вздохнула. Димка все неправильно понял. А она пока не могла объяснить.
— Не сердись, — попросила она. — Пожалуйста, Дим, я не могу снова ссориться с тобой: мне предыдущего опыта до конца жизни хватило! Ну не все всегда получается так, как нам хочется!..
Как будто он этого не знал.
Но вот отчаянный Ленкин голос пробил бесполезную тугую ревность.
— А тебе хочется в ЦПКиО, Лен? — посмотрел на нее в упор Дима. Но она не отвела глаз. Только выдохнула:
— Да!
И он улыбнулся.
— Понял. Заметано!
Глава 15
Лена с тревогой поглядывала на часы, понимая, что до места встречи еще два квартала, а у нее всего пять минут до назначенного времени. Не то чтобы она была ярой приверженкой пунктуальности и считала ее несоблюдение смертным грехом, но сегодня Кирилл попросил ее не опаздывать, предупредив, что приготовил какой-то сюрприз, а Лена так увлеклась очередными бумагами, которые они разбирали с Димкой, что опомнилась совсем поздно. И пожалуй, не подозрительные цифры были в том виноваты, а колдун Корнилов, привороживший ее еще двенадцать лет назад и так и не отпустивший. Напрасно Лена целую неделю убеждала себя, что испытываемые ею к Димке чувства лишь дань общему прошлому и сожалению о потерянных годах: обмануть собственное сердце оказалось невозможно. А оно тянулось к Димке, радуясь его близости, тоскуя по его бесшабашности, мучаясь от его равнодушия и не давая Лене ни секунды покоя.
Она ничего не понимала. В одиннадцатом классе Димке хватило пары дней, чтобы присвоить себе совершенно чужую ему тогда Ленку Черемных, хотя она ни взглядом, ни намеком не пыталась вызвать в нем интерес к собственной персоне.
Сейчас Лена, всеми силами стараясь загладить свою вину, использовала любой шанс, чтобы стать к нему хоть чуточку ближе, а он снова и снова отстранялся от нее, возводя ту самую стену, которая, казалось бы, рухнула в день их примирения. Конечно, он вовсе не обязан был реагировать на ее неумелые попытки флирта: в конце концов, Лена даже двенадцать лет назад не знала, как он к ней на самом деле относится, а сейчас и вовсе терялась в догадках, но все же некоторые Димкины взгляды и фразы, или, пожалуй, даже не сами слова, а тот тон, какими они были произнесены, давали ей надежду на его особенное к ней отношение. Будь он к ней совсем равнодушен, не утешал бы так нежно, когда она разрыдалась у него на плече; не ел бы с ней на дереве чизбургеры; не раздражался бы из-за того, что она не смогла пойти с ним в парк аттракционов. Да он бы вообще ее туда не приглашал, не замечая, как она устала, и нисколько не заботясь о ее душевном состоянии. Во всяком случае, именно такого бесчувственного Корнилова Лена знала всю школу. Он менял девчонок каждый месяц, иногда умудряясь встречаться сразу с несколькими, и не испытывал ни малейших угрызений совести, когда с ними расставался. Не утешал, не пытался как-то скрасить разрыв, просто отрезал без всяких сожалений и никогда больше не возвращался.
Вернулся ли он к ней, Лена не могла знать. Димка назвал ее потрясающей девчонкой и сказал, что двенадцать лет назад его из-за этого переторкнуло, и у Лены не было причин ему не верить. Но он не повторил этих слов теперь, когда Лена сама напросилась к нему в объятия и призналась, что ей без него плохо. Не понял? Не поверил? Или все просто перегорело, оставив их взаимную любовь в одиннадцатом классе, куда вернуться не представлялось никакой возможности? Вряд ли все эти годы Димка жил монахом и не находил Лене хотя бы временной замены. А не женился, например, потому, что не доверял женщинам. После Лениного побега и Ксюшкиного отречения от ребенка это было вполне вероятно. Лене вон одного предательства хватило, чтобы столько лет не подпускать к себе мужчин, почему Корнилов должен раз за разом наступать на одни и те же грабли? Может, он и Лене не верит: ну мало ли, на самом деле, что ей в голову взбредет, а у него ребенок, он не может теперь быть таким же беспечным, как в их общей юности. В конце концов, Лена действительно понятия не имела, как он жил все эти годы, какие трудности преодолел и как они его изменили. За такое время можно стать совершенно другим человеком, и не Лене осуждать Димку за нынешнюю осторожность.