Дима свел брови и сжал кулаки. Кажется, он не заслуживал по меньшей мере половины из ее обвинений, но не это задело за живое.
— Какой Кирилл? — напряженно спросил он, хотя ответ и так был ясен.
— Догадайся! — съязвила Ленка и, резко развернувшись, направилась обратно в сервис, оставив Диму тяжело дышать от мигом захлестнувшей ревности.
Догадайся!
Чего тут догадываться, когда на Ленкином горизонте маячил только один Кирилл, способный просветить Ленку о том, что ничего путного из Корнилова не получится? Носивший совсем не романтичную фамилию Жнечков, зато сумевший не просто найти свое место в жизни, а отхватить тепленькое под солнцем. В отличие от Димы.
Выходит, Ленка снова с ним встречалась? Да не просто встречалась, а перемывала своему бывшему косточки, пока Дима пытался придумать, как помочь ей и ее сервису выбраться из ямы? А ей вовсе и не нужна была его помощь, когда Жнец одним словом мог оградить этот самый сервис от любых неприятностей или купить Ленке новый, если сильно попросит.
Кретин!
Дима с силой пнул попавшийся по дороге кусок кирпича и запустил руки в волосы. В душе начинался такой раздрай, какого не было, кажется, все двенадцать лет со дня Ленкиного побега. И вот она опять от него сбежала, пока он пускал слюни по ее преображению и думал о том, как снова не обидеть.
Какие обиды, когда она встречалась с парнем, однажды заставившем ее танцевать перед собственной сворой стриптиз? Дима ни за что в жизни не поверил бы, что Ленка способна простить и забыть такую подлость, если бы она сама об этом не сказала. И не плюнула тем самым ему в душу так, что, кажется, от этого не отмыться.
Он резко выдохнул, словно надеясь хоть немного избавиться от яда, разливавшегося сейчас по всему телу, но это был не тот случай. Дима не ревновал ни одну из своих бывших: нашли ему замену — и отлично, он к тому времени уже с другой оттягивался.
С Ленкой все было по-другому. Он как-то сразу принял ее в себя, позволив стать частью его самого, и выдирать ее из собственной плоти было физически больно. Почти двенадцать лет он медленно, как присохший бинт с открытой раны, отрывал ее от кровоточащей души, а сейчас Ленка просто дернула со всей силы — так, что Дима едва не взвыл, — и все равно не избавила от себя. Нет, от нее так просто не отделаешься. Черемуха выжимала все соки, даже будучи за тридевять земель. А сейчас — когда здесь, так близко, почти снова его…
Она же недавно еще просилась в его, Димины, объятия! Говорила, что он ей нужен, что ей с ним спокойно, что она с ума бы сошла, если бы не он! Врала? Жалела? Или Жнец оказался лучшей опорой? К нему ведь тогда из Диминых объятий побежала, иначе сказала бы, с кем встречась! А он, как последний дурак, ночами не спал, чтобы избавить ее от забот и соблазнить-таки на какое-нибудь развлечение.
Кажется, развлечений у Елены Владимировны и без него хватало по горло. И все, что когда-то между ними было, осталось в той самой юности, в которой остался и настоящий Димка Корнилов — бесшабашный, бесстрашный, живущий сегодняшним днем и не оглядывающийся назад. Того Димку Черемуха любила. А нынешнего терпела, раз уж так случилось, что избавиться от него по доброте душевной она не могла.
Ну и черт с ней, навязываться он точно не станет! Пусть разбирается со Жнецом, пусть с ним бегает на свидания, пусть его разводит на объятия, пусть ему подставляет для поцелуев губы, пусть его рукам позволяет стаскивать с себя одежду и скользить ладонями по спине, по талии, по бедрам, срывая дыхание и теряя себя от желания…
В паху заныло, как всегда от фантазий о Ленке, но Дима от этого только окончательно озверел. Все, хватит! Любовь хороша, когда кому-то до нее есть дело! До его любви дела не было ни Ленке, ни самому Диме! А значит, пора с ней кончать! Они все с Ленкой выяснили, и дорожки их, пересекшись на пару метров, теперь разбегутся окончательно! Может, тогда наконец отпустит и позволит начать все заново. Не с Черемухой. Не в этой проклятой одержимости!
Он больше не хотел!
Дима развернулся и решительным шагом отправился за Кирюхой в школу.
Глава 18
Долго злиться на Димку Лена не могла. Да, он болван, не желающий верить в то, что было очевидно даже его малолетнему сыну, но за предыдущие двенадцать лет Лена, кажется, исчерпала все резервы обид по отношению к нему. Кроме того, она слишком хорошо понимала фразу Кирилла, сказанную об отце: «Он добро всегда помнит». Однажды Лена стала свидетельницей этой черты Диминого характера и, наверное, тогда же в него и влюбилась.