Лёшка ухаживал за ним, как и договаривался с мамой и папой. Убирал лоток, накладывал корма в миску и подливал воды. А Живчик же проявлял самую ярую степень благодарности - постоянно хвостиком ходил за мальчиком и спал всегда с ним, убаюкивая своим мурлыканьем где-то под боком.
Можно сказать, что они являлись настоящими друзьями. От этого и было так больно. Живчик, всегда резвый и активный, лежал на коленях у мальчика и хрипел. Его избитое, поломанное тельце содрогалась судорогами, а удивляющие всех гостей глазки были закрыты. Носик, невероятно сухой, издавал последние вздохи, сопровождаемые тяжелым сопением.
- Зачем? Зачем? - всхлипывал Лёшка. - Зачем...
Живчик выскочил в открытую входную дверь, и его пропажу мальчик заметил не сразу. Но поняв, что его нигде нет, Лёшка, уже начавший плакать, коря себя за такую оплошность, бросился искать друга на улицу.
Но котенка нашли раньше его хозяина. И жестоко повеселились.
- Зачем...Зачем... - слёзы всё никак не переставали литься.
***
На этом этаже тоже царил мрак, лишь в дальнем коридоре тускло мигала лампа, на секунды освещая под собой пыльную плитку.
- По плану здания, есть ещё одна лестница, пожарная. - Михали сразу же вышел вперёд всех, но никто не торопился следовать за ним.
Один из солдат, что заметил улыбающуюся стену, осел на пол, держась за голову. Второй угрюмо сверлил взглядом ботинки. Лёшка и Катя же стояли, крепко держась друг за друга, ведь если бы не делали этого, то упали - ноги у обоих стали ватными.
- Она и сожрала Сашку с Серым. - взгляд у сидящего военного был безумен. - Полюбасу сожрала!
- Оставить панику! - рявкнул капитан. Подойдя к солдату, он поднял его за шиворот. - И мы там будем, если ссаться начнем от страха.
- Капитан прав. Нужно двигаться. Хрен знает, когда оно вернётся.
- Другой разговор. Вы вдвоем идите вдоль стен, я посередине. Вы, суслики, пойдете посерёдке, чуть позади. - Михаил показал на Лёшку и Катю. - Мы выберемся, обязательно выберемся. А потом снесём это чертово здание...
Чем дальше они шли, тем более обветшалым этаж выглядел. Стены, измученные плесенью, становились всё влажнее, а плитки под ногами всё громче шумели. Михаил приказал всем ступать аккуратнее.
- Оно всё равно знает, где мы... - Катя до сих пор крепко держалась за руку парня. - Как-то же нас находили.
Лёшка ничего не ответил. Мысли в его голове путались, мешая страху трясти всё тело. Будто во всём происходящем вокруг было что-то знакомое. Родное. И это пугало. Не литры крови, не огромный кот, ни даже улыбающаяся стенка из плоти.
Идущий впереди Михаил показал знак, приказывающий остановиться. Все встали как вкопанные. Казалось, что даже перестали дышать - настолько стало тихо вокруг.
Но вскоре вдалеке, из темноты начали раздаваться шаги. Тучные, шлепающие. И запах, спертый и отдающий старостью, мешающий дышать.
- Всем спрятаться. - прошипел Михаил.
Солдаты быстро спрятались. Один за диваном, другой залёг в кабинете, Михаил и Лешка с Катей пригнулись за длинной, высокой стойкой.
Парень буквально чувствовал, как дрожит Катя. Словно одинокий листик осенью. Или как кролик, понимающий, что вот сейчас его клетку отнесут в комнату, где заживо начнут сдирать шкуру.
А шаги становились всё ближе, но одновременно и тише. Будто идущий уменьшался в размерах.
- Папа? - тонкий девичий голосок раздался из темноты. - Ты здесь? Я знаю, ты прячешься! - раздался заливистый детский смех.
Только было в нём что-то нереалистичное. Словно пародия, попытка изобразить, хоть и довольно правдоподобная.
Лёшка заметил, как напрягся Михаил. Увидел, как тот потянулся к одному из подсумков и достал что-то круглое.
Раздался звук падающей чеки.
- Ты кого наебать хочешь?! - с яростным криком, капитан бросил в тьму гранату.
Взрыв. Царапающие стены осколки. Бьющееся стекло. Падение плиток с потолка и дождики из щебёнки.
А после звон, раскалывающий голову на части.
Глава 6. Забытый солдат
Колеса машины мирно мерили мокрую от дождя дорогу. Разлетающиеся капли отсвечивали от фонарей и напоминали своих зимних собратьев.
- Твою мать! - ругнулся Михаил, уронив зажигалку куда-то под педали.
Курить хотелось сильно, поэтому потерять “огниво” было крайне прискорбно. Михаил положил сигарету, до этого зажатую между зубов, обратно в бардачок, надеясь, что к ней не прилипнет всякая гадость.
Смолил он достаточно долго, но всегда делал это в меру. Одной пачки могло хватит на неделю, а то и на две. Но сейчас, когда его семья развалилась, сигареты улетали одна за другой.