Я отступила назад.
— Нет.
И бросилась бежать туда, где мой мальчик и мужчины из Хиллтопа сражались с ходячими. Я должна помочь. Конечно же, Дэрил был уже там, ловко стреляя из арбалета и прикрывая Генри.
— Какого хрена ты здесь?! — зло бросил мой друг.
— Помогу, — я ловко проткнула череп ходячего, тянущего к Дэрилу свои гнилые руки.
— Нет смысла тут оставаться, — тяжело дыша, Дэрил выстрелил в очередного ожившего мертвеца, — их только прибывает, а еще я не знаю, есть ли среди них те, шепчущие ублюдки.
— И что ты предлагаешь? — я встала между ним и Генри, орудуя ножом.
— Валить! Пока основное стадо не подтянулось и не взяло нас в кольцо, — Дэрил подтолкнул меня и Генри в сторону, — давайте. Шагайте, живо!
Дальнейшее я вспоминаю, как самый страшный кошмар в моей жизни, сравнимый разве что с тем мигом, когда моя девочка вышла из сарая Хершела, спотыкаясь и скаля зубы, а ее милая футболка была заляпана кровью. Если бы не Дэрил, я дала бы ей укусить себя. Тысячу раз, лишь бы снова быть с ней рядом.
Ходячие стали, кажется, быстрее и ловчее, я и Генри еле пробились в сторону нашей повозки. Иезекииль уже ждал нас там, сдерживая танцующую от страха лошадь и с тревогой вглядываясь вдаль. Но не успели мы подойти, как с другой стороны двое подобрались к моему мужу вплотную, а затем из леса стремительно подползли еще пятеро. Беспорядочная толпа окружила Иезекииля, но он был при оружии и с ходу раскроил два гнилых черепа и повернулся, замахнувшись на третьего, когда в костлявых руках полутрупа блеснула сталь и с ужасающей легкостью пронзила горло короля. Он упал на колени, с недоверием глядя на алую кровь, фонтаном бьющую на его одежду.
— Папа! — мучительный вскрик Генри отрезвил меня, и я бросилась вперед, не видя ничего вокруг, только моего мужа, моего возлюбленного, уже оседающего на землю с закатившимися глазами.
Дэрил и трое мужчин из Хиллтопа оказались рядом, помогая мне прикончить оставшихся ходячих, когда вдруг раздался страшный, пробирающий до костей свистящий шепот:
— Убейте их. Не дайте им уйти. Не дайте им выжить…
— Бегите, — выдохнул Дэрил, но мы не успели.
Ходячие или те, кто ими прикидывался, уже заполонили поляну, где еще недавно было так светло, чисто и радостно. Надо было слушать Дэрила. Надо было.
Мы дрались за свои жизни отчаянно и терпеливо. Я старалась не смотреть на тело мужа, ведь слева от меня мой мальчик, мой сын, мой смысл жизни все еще сражался. Я должна его вытащить, горевать буду после. Ну, а если погибну, то увижу моего короля снова очень скоро.
Краем уха я слышу странный звон там, где должен был быть Генри и, обернувшись, вижу, как копье, предназначенное моему сыну, вонзается в землю, а закрывший его собой Дэрил отталкивает ходячего, уже впившегося зубами в его плечо и со странной улыбкой добивает его ножом.
— Дэрил, — выдыхаю я, — нет, нет, нет…
— Умри, — свистит рядом со мной ходячий, скаля зубы.
Теперь мне точно незачем жить.
========== 7. Дэрил ==========
Когда челюсти ходячего сомкнулись на моем плече вместо горла пацана, я испытал радость. Ни страха, ни боли не было. Сын Кэрол останется с ней, а я и так слишком задержался, пора и честь знать. Главное, чтобы с ней и Генри было все в порядке, поэтому нужно вытащить их из этой заварухи, а потом можно и честь знать.
— Дэрил, — слышу я ее голос, — нет, нет, нет…
— Вы все умрете, — вполне отчетливо произносит один из ходячих, когда Генри протыкает его череп копьем.
Внезапно раздается стук копыт и на поляну врывается подмога. Мишонн и александрийцы в считанные минуты расправляются с оставшимся противником.
— Дэрил, — ко мне приближается Кэрол. В ее лице не кровинки, а голубые глаза неотрывно смотрят на рваную рану, из которой лениво стекает кровь, уже насквозь пропитавшая рукав рубашки.
— Уходи, — сквозь зубы бросаю я, — бери Генри и возвращайся в Королевство. А лучше в Александрию, там безопаснее.
— Нужно обработать рану, — не сдается Кэрол, сглатывая и пытаясь улыбнуться, но выходит у нее неубедительно, — Сиддик тебя вылечит…
Я издаю хриплый издевательский смешок.
— Не к чему тратить силы на мертвецов.
— Прекрати! — кричит она. — Это мог быть тот, что говорил… Он был с тобой рядом, я видела.
— А может, и нет. Я не хочу обратиться, так что, будь добра, оставь меня, — говорю я, и тут Кэрол делает то, чего я никогда от нее не ожидал. Она обнимает меня, прижимаясь так, что я чувствую, как ее сотрясает крупная дрожь.
— Тогда я останусь с тобой до конца, — шепчет она мне в ухо.
— Не смей, — отвечаю я, с силой отрывая ее от себя, и тут нас прерывает Мишонн.
— Нужно уезжать. Сейчас. Дэрил, ты сможешь ехать? — деловито спрашивает она, и в ее лице нет ни паники, ни ужаса. Я благодарен ей за это. Выдержке женщины Рика может позавидовать любой.
— Я не поеду с вами, — мотаю головой, чувствуя, как накатывает дурнота от кровопотери, — предпочитаю… один.
— И ты не дашь нам возможности знать, где могила друга? — Мишонн приподнимает бровь. — Я хочу, чтобы ты был рядом с Карлом. И… Риком. Да, Кэрол?
Кэрол кивает, до крови закусив губу.
— Мне жаль твоего мужа, — Мишонн внимательно смотрит на нее, — мы позаботимся о его теле.
— Я сам, — неслышно подходит Генри, — он — мой отец. Я привезу его тело домой, в Королевство. Мама, ты с нами?
— Нет, — тихо отказывается Кэрол, — я поеду в Александрию. С Дэрилом.
Генри несколько мгновений смотрит на нас, а затем кивает, уходя. Мне показалось, что он нисколько не удивлен решением матери, предпочитающей меня оплакиванию мужа. Кэрол удивительно спокойна, но это же Кэрол. Наверняка ее сердце разбито, ведь она так любила мужа. Сейчас, когда я своими глазами вижу его тело, распростертое на земле, я ощущаю только грусть. Я никогда не был ему соперником, хоть и люблю ее. Мое время с ней, так же как и его, скоро истечет.
Оказавшись в Александрии, я покорно даю Сиддику промыть и обработать мои раны, почти теряя сознание, смываю с себя грязь и пот в душе, а затем, обессиленный, падаю на кровать. Пес остался в гостиной, спит на коврике у двери, охраняя меня. Я не знаю, сколько мне потребуется времени, чтобы обратиться, поэтому прошу Мишонн запереть меня в комнате. Старые друзья по одному приходят ко мне, чтобы сказать последнее прости, и мне это удивительно приятно. Мы прошли с этими людьми через многое, стольких потеряли… Их спокойное уважение придает мне сил. Я хочу уйти достойно, а не как Мэрл, пожирая своих бывших друзей. Кэрол приходит последней и, скинув обувь, удобно устраивается на кровати слева от меня.
— Ты чего? — удивленно спрашиваю я. — Я должен быть один, ведь если я обращусь, я…
— Думаешь, что я с тобой не справлюсь, пупсик? — безмятежно произносит Кэрол.
— Я не хочу, чтобы ты это видела, — зло бормочу я, уже чувствуя, как начинается лихорадка. Перед глазами все плывет, зубы стучат и мне холодно даже под одеялом.
— Я никуда не уйду, Дэрил, — она внезапно обнимает меня, устраивая мою голову на своем плече и обхватывая обеими руками. Согревая.
— Кэрол… — я тщетно пытаюсь вырваться, но она не отпускает, целуя меня в лоб, как и тогда, на ферме.
— Спи. Тебе нужно поспать, — нежно и тихо говорит она, — а я буду охранять твой сон.
Я протестую, но потом все же засыпаю, чувствуя себя так хорошо рядом с ней, вдыхая ее запах, слушая ее голос, что-то шепчущий мне, ощущая ее руку в моих волосах. А через некоторое время я проваливаюсь в совсем другое забытье, последнее. Мне невыносимо жарко, губы потрескались, и я не могу произнести не звука, только хрип. Это конец? Только бы не навредить ей, я же говорил, что она должна уйти! Кэрол, моя Кэрол… сделай то, что должна. Дай мне уйти.