Они повернули, чтобы подняться на холм. Давид хмурился. Он, не колеблясь, решил просветить мистера Джека, дабы разрешить это маленькое недоразумение. Он расскажет, что за прекрасное место этот «Солнечный холм» и попытается доказать, что ему с Джилл и даже самому мистеру Джеку желательно перейти мост при первой же возможности.
Брат Джилл довольно скоро вернулся домой, и Давид сразу позабыл об этом разговоре — главным образом потому, что мистер Джек достал скрипку и попросил мальчика сыграть с ним дуэтом. Однако дуэт скоро превратился в соло — мистер Джек пришел в такое восхищение от игры Давида, что начал выкладывать перед ним нотные листы один за другим, умоляя играть еще и еще.
Давид охотно продолжал. Он уже выучил большую часть этой музыки, когда жил в горном доме. Мелодии казались старыми друзьями, и мальчик был так рад вновь увидеть их ноты, что заканчивал каждое исполнение восторженным приветствием в виде маленькой импровизированной каденции — к еще большему удивлению и восторгу мистера Джека.
— Вот это да! Давид, ты чудо! — наконец, воскликнул он.
— Ха! И ничего чудесного, — засмеялся мальчик. — Я это выучил сто лет назад, мистер Джек. Просто я был так рад снова увидеть их — эти ноты. Знаете, у меня теперь совсем нет нот. Все, что мы взяли, осталось в сумке. Но мы оставили ее на дороге.
— Оставили!
— Ну да, она был такая… тяжелая, — рассеянно пробормотал Давид, перебирая стопку нот, лежащую перед ним. — О, а вот и еще одна, — воскликнул он взволнованно. — Здесь ветер дует в ветвях сосен: «ууу — ууу». Послушайте!
И он снова умчался на крыльях скрипки. А когда вернулся, мистер Джек глубоко вздохнул.
— Давид, ты чудо, — вновь заявил он. — И эта твоя скрипка тоже чудо, если я не ошибаюсь, хотя мне не хватает знаний, чтобы сказать, действительно ли она ценная. Это скрипка твоего отца?
О нет. У него тоже была скрипка, и обе они хорошие. Папа так сказал. Теперь папина у Джо.
— У Джо?
— У Джо Гласпела.
— Ты же не о сыне вдовы Гласпел — слепом мальчике? Я не знал, что он умеет играть.
— Он и не умел, пока я не показал. Но ему нравится слушать, как я играю. И он все понял — я хочу сказать, сразу.
— Понял!
— Что я играл, знаете. И он был почти первым — с тех пор, как папа ушел. И теперь я играю каждый раз, когда прихожу к ним. Джо говорит, раньше он не знал, как на самом деле выглядят деревья, трава, закаты, восходы, птицы и ручейки, пока я не рассказал ему своей скрипкой. Теперь он думает, что знает их облик лучше меня, потому что, раз его внешние глаза слепы, он не видит все эти уродливые вещи вокруг и может сделать так, чтобы внутренние глаза смотрели только на прекрасные вещи, которые ему нравятся. Так и бывает, когда я играю. Поэтому я сказал вам, что он понял.
Они немного помолчали. Мистер Джек посмотрел в лицо Давиду, и в глазах его появилось странное выражение. Внезапно он заговорил:
— Давид, жаль, что у меня нет денег. Тогда я отправил бы тебя в подобающее место, — вздохнул он.
— Вы хотите сказать, в место, где я бы смог найти свою работу? — тихо спросил мальчик.
— Ну… да, так тоже можно сказать, — улыбнулся мужчина, слегка поколебавшись, — мистер Джек еще не вполне привык к мальчику, который временами был настолько не-мальчиком.
— Папа сказал, что работа ждет меня… где-то.
Мистер Джек задумчиво нахмурился.
— И он был прав, Давид. Но проблема в том, что нам очень нравится самим выбирать ее… Даже слишком нравится… и порой мы понимаем это, когда приходится заниматься совсем другим.
— Я знаю, мистер Джек, знаю, — выдохнул Давид. И мужчина, глядя в сияющие темные глаза, попытался понять, что скрывалось в их глубине. Почти казалось, что мальчик на самом деле понимал разочарование его жизни — и что Давиду это было не безразлично, а этого, конечно же, быть не могло!
— И тогда еще труднее не фальшивить и играть в лад? — с некоторой задумчивостью продолжал Давид.
— В лад?
— Со всем Оркестром.
— О! — и мистер Джек, который уже слышал об «Оркестре жизни» немного грустно улыбнулся. — В том-то и дело, мальчик мой. И если нам дают другой инструмент — не тот, на котором мы хотим играть — мы скорее… станем играть диссонансы. По крайней мере, у меня так. Но, — продолжал он уже веселее, — в твоем случае, Давид, хотя я не большой знаток игры на скрипке, даже мне видно, что тебе надо быть там, где ты сможешь дальше учиться, слушать хорошую музыку и жить среди тех, кто знает достаточно и способен оценить твои возможности.