— Гермиона… — слегка отстранившись, прошептал он ее имя, а она, еле слышно издав жалобный стон, сама с силой впилась в его губы.
На этот раз она скользнула Люциусу в рот языком и совершенно потерялась в странных эмоциях, о существовании которых даже не знала. Будто что-то неясное существовало между ними уже давно, только теперь ей уже не хотелось игнорировать это. Не сейчас, когда страсть сжигала заживо.
И с восторгом ощутила, как его руки, лежащие на бедрах, теперь хватают ее за спину и тянут к себе. Ближе. Еще ближе… Сжав его волосы в кулак, Гермиона поняла, что они медленно движутся куда-то, но потом плечом почувствовала стену. Легкая щетина покалывала ее губы и подбородок, но перестать целоваться она не могла — слишком чудесным оказалось это действо воочию, не в мечтах. Чуть развернув их тела, Гермиона прижала Малфоя спиной к стене и крепко прижалась к нему сама.
Руки ее опустились ему на грудь и принялись судорожно расстегивать рубашку. Она не обратила ни малейшего внимания на то, что несколько пуговиц слетели, со стуком ударившись об пол. Потому что теперь ее целью были уже брюки. И только коснувшись члена, осознала, что Люциус медленно скользит по стене, увлекая ее за собой. Уже скоро он сидел на полу, а оседлавшая его Гермиона жадно поглаживала напряженную плоть. Поцелуя они так и не прервали.
Малфой опустил лиф платья и высвободил грудь, тут же наполняя ладони мягкими полушариями. Отчаянно нуждаясь в глотке воздуха, он оторвался от ее губ и, тяжело дыша, уставился на небольшую округлую плоть цвета подтопленных сливок, щедро обнаженную перед ним.
«Черт с ним, с дыханием…» — мелькнуло у Люциуса, и он наклонился к отвердевшим соскам, словно бы умоляющим его прикоснуться.
— Люциус! — ее возглас был похож на рыдание.
Она слегка привстала на коленях и подняла подол платья почти до талии, тем самым давая понять ему, что медлить больше не стоит. И Люциус понял, потому что тут же разорвал тоненькую полоску кружевных трусиков, чтобы бросить их на пол. А потом скользнул рукой к клитору и застонал, почувствовав его жар и влагу. Малфой нетерпеливо потянул ближе и заставил ее чуть приподняться, готовясь насадить на себя.
Потянувшись к нему, Гермиона с хриплым возгласом удовольствия медленно опустилась на него. Малфой обхватил ее за талию, понуждая двигаться, и снова вобрал в рот сосок. А она начала размеренно скользить по члену вверх и вниз, иногда слегка кружа бедрами.
Обхватив Малфоя за плечи, Гермиона двигалась все быстрей и быстрей, и Люциус отвечал ей, выгибаясь навстречу. Совсем скоро их движения стали безумными, он отстранился от груди и уставился Гермионе в глаза, с каждым толчком стараясь войти в нее как можно глубже. Ощущения казались ему почти волшебными.
Впрочем, как и ей… Еще никогда Гермиона не чувствовала ничего подобного. Еще никогда не растворялась вот так вот, находясь рядом с мужчиной. Вожделение и жажда разрядки на какой-то миг чуть не заставили ее потерять сознание, поражая своей отчаянной силой. Отстраненно она услышала, как умоляет Люциуса не останавливаться, но не успела разобрать ответ, потому что оргазм уже нахлынул. И в его эйфории потеряла себя окончательно.
Охваченная наслаждением, в этот момент она казалась Малфою невероятно прекрасной. Голова Гермионы запрокинулась назад, а с губ слетел громкий крик. Тело билось в конвульсиях, влагалище пульсировало огнем, и всё вместе это затягивало в блаженный омут и самого Люциуса. Хватило лишь мгновения, и оргазм обрушился на него волшебной, почти болезненной пульсацией, показавшей Малфою некоей нирваной. Нирваной, что способна свести человека с ума.
Тяжело дыша, Гермиона рухнула на него и положила голову на плечо. Малфой же чувствовал, как грудь его ходит ходуном в попытке успокоить галопом скачущее сердце. Без сомнения, только что он пережил самый яркий сексуальный опыт в своей жизни, и ему не верилось, что случилось это именно с ней.
Опустившись ниже, он вытянулся на полу и уложил Гермиону на себя. Уже скоро она слегка приподнялась и уставилась ему прямо в лицо. Маленькая ладошка ласково коснулась его щеки, убирая с нее пряди волос, что цеплялись за вспотевшую кожу.
— Хорошо как… — тихо заметил он. — Возможно, во всех этих сплетнях и была своя правда.
— Да, но почему же мы так долго не могли понять это сами? — задала вопрос Гермиона, обводя его губы кончиками пальцев.
— Наверное, потому, что время для этого еще не наступило… — он шутливо прикусил ей один из пальчиков.
— И что теперь? Кто мы друг другу теперь?
— Конечно друзья! Но… еще и любовники… — было похоже, что Люциус и сам пока не до конца разобрался.
— Да, мне тоже кажется, что и то и другое. И оба определения нравятся, — прошептала она, а потом добавила: — Люциус…
— Что? — он поцеловал кончик ее носа и убрал с лица завитки, заправив их за уши.
— Можно, я буду сегодня спать с тобой? — Гермиона слегка смутилась. — Мне кажется, нам стоит проверить: а не был ли первый раз просто случайностью.
— Конечно! Более того, нам нужно проверить всё это несколько раз и посмотреть, будет ли эффект тем же. И начать, дорогая, я предлагаю немедленно.
Сопровождаемый мягким смехом Гермионы, он потянулся за волшебной палочкой, лежащей на полу неподалеку. И уже скоро с характерным хлопком они исчезли из гостиной. Чтобы не появляться из хозяйской спальни «Малфой-мэнора» ближайшие пару дней.
В следующие выходные заголовки почти всех волшебных изданий гласили:
Наконец-то они пойманы с поличным!
Вы действительно верили, что Люциус Малфой и Гермиона Грейнджер просто друзья?!
Под заголовками можно было увидеть колдографию парочки, которая страстно целуется между рядами полок книжного магазина «Флориш и Блоттс».