Предложил посмотреть Джо фильм, что мог бы отвлечь нас, дать передохнуть от драмы, которой мы невольно поддались, потеряв в ней себя. Заметила ли это сама девушка, но она будто отодвинулась от меня, прижавшись к противоположной стороне дивана. Джо ни разу не отвлеклась, не пошутила, не засмеялась, будучи всецело сосредоточенной на фильме, что обозначало лишь то, что слезы не помогли избавиться от горечи всецело, а потому всё, что мне оставалось это ждать, когда всё вернется на круги своя. Подозревал, что это случится не так скоро, как мне хотелось бы.
— Всё ведь в порядке, правда? — спросил я перед самим уходом. Неожиданная встреча с родителями девушки не выдавалась хорошей идеей. Я не подозревал, как много они знали, а потому подозревал, что те могли ненавидеть меня, ведь, по правде говоря, для их дочери я был не лучшим другом, невзирая на её собственные убеждения в этом. Те несколько раз, что мне приходилось видаться с ними, мы оставались предельно вежливыми, из-за чего мне не удалось узнать, какими на самом деле были они — такие же, как мои родители, или лучше?
— Что ты имеешь в виду? — Джо спиной оперлась о стену, обняв себя обеими руками. Вид у неё был сонный. Казалось, ещё немного и она свалиться на месте ото сна. И если бы единственным, что могло бы её разбудить был мой поцелуй, я был бы не против, но, кажется, ей нужен был всего лишь небольшой отдых.
— Я имею в виду нас. Ты ведь больше не обижаешься на меня? — как идиот, я уже стоял в куртке и обуви, готовый в любую секунду быть прогнанным за двери.
— Всё в порядке. Конечно, всё в порядке, — девушка опустила глаза вниз и стала нервно пожевывать губы, чего ранее я за ней не замечал. — Если только ты не устал от меня, — обронила она, окончательно разубедив в том, что мы решили эту проблему раз и навсегда. Я не сдвинулся с места ни на шаг. Мои слова и действия не имели смысла. Собственная беспомощность угнетала. Разбитое сердце Джо своими осколками ранило моё. И, наверное, никогда прежде мне так сильно не хотелось получить обратно холодное безразличие, в лабиринте которого я застрял на долгое время, сдался перед возможностью выбраться из него, прежде чем пошел на свет её голубых небесных глаз.
— Скажи, что я могу сделать? — обреченно спросил я, сделав шаг навстречу девушке. Она вытянула перед собой руку, останавливая меня, не подпуская к себе, будто окажись я ближе, мог бы ранить её ещё сильнее. — Джозефина, — голос пропускал нотки злости, смешанные с усталостью, что свалась внезапно на плечи. Джо утомляла своей неприступностью.
— Ничего. Правда, ничего. Я обязательно оправлюсь после… После смерти Рея. Он был мне так дорог, и… С этим тяжело смириться, но я буду в порядке. Тебе не о чем беспокоиться, — улыбка девушки совсем не убеждала в этом, но у меня не оставалось выбора. Я ушел, дав Джо больше пространства и времени, что было губительным для меня самого. Казалось, я должен был действовать. Нужно было делать хоть что-то, чтобы всё исправить, но бездействие было эффективнее, а потому мои руки были связаны. И я сдался этому, убеждая себя в том, что я хотя бы попытался сделать что-либо, хоть это и не помогло.
***
Я оставил затею с побегом до лучших времен. Поставить жизнь на паузу в то время, когда в ней было слишком много необузданного хаоса, казалось, хорошей идеей, но фактически не осуществимой. Помимо Джо меня от этого остановил здравый рассудок, который проснулся почти сразу, как я задумался о том, за какие деньги думал жить, где и как. Я был семнадцатилетним школьником, без связей с внешним миром и опыта работы, которую проваливал ненароком в течение всего позапрошлого лета. Что вообще заставило меня подумать, что я смог бы выжить в большом мире, обманув привычный черед жизни, уготованный мне заранее. Им прошла Элла, им намеревалась пройти Джо, так чем я был лучше их?
С этой дороги свернул Рик. После окончания школы парень никуда не поступил, оставив даже попытки. Я не подозревал, чем он занимался по жизни, ведь казалось, что только тем, что гулял по городу, муштруя своих «друзей», которые явно не планировали продолжать его путь. Родители навряд ли помогали парню, ведь о семье Дадли в Хантигтоне были наслышаны. Его отец сидел в тюрьме за торговлю наркотиками, поговаривали, что мать промышляла проституцией. Меня это не касалось, а потому я нейтрально относился к слухам, выстроив отношения с Риком исключительно на личной неприязни.